— Продолжайте, — подбодрил ее Эдвин. Он сопровождал ее пение простым подыгрыванием.
Джонни и Джимми, и Джейки, и Нелли
Вместе играли, дружили и пели,
Вальс танцевать обучила их бойко
Мейми О’Рурк на тротуарах Нью-Йорка.
Аккомпаниатор теперь играл в полную силу, с аккордами, нежной мелодией и украшениями своего собственного сочинения. Я была зачарована.
Годы летели, и судьбы менялись,
Многие парни в «ка» оказались,
Но как и я, все готовы отдать,
Чтобы с подружкою вальс станцевать
На тротуарах Нью-Йорка.
Равномерный такт, ностальгия, ее сладость, чудо игры Эдвина… Меня охватило ощущение, будто я выпила вина. Глаза мои закрылись, чтобы отдаться волшебству его игры, и в этой возвышенной радости слушания утратились все плотские ощущения. Любой, кто смог привести меня в такое состояние, должен был обладать необъятной душой. Когда последний упоительный аккорд затих, в моих глазах плескалось море любви.
— Что означает «ка»? — осведомилась Фрэнси.
— Ясное дело, каталажка, — пояснила Мерри. — Ирландские ребята часто сворачивали на дурную дорожку в таких неблагополучных районах, как Файв-Пойнтс. Вы, значит, выучили эту песенку в Бауэри, где ее сочинили, Эдвин?
— Нет. Я не слышал ее раньше.
— Ты никогда не говорил, что можешь так играть на пианино, — пробормотала я.
— Тебя ожидают приключения и сюрпризы, — отозвался он.
Раньше я любила его за доброту, но сейчас мое сердце было до краев наполнено чем-то новым — не только волнующим открытием, что он может вот так удивлять меня, но и тем, что Эдвин наделен столь прекрасным даром, способным обогатить наши жизни. Он тоже принадлежал к числу художников!
Джордж просунул голову в дверь:
— Двинулись, allons-y, у vamos[15]!
Парк на Мэдисон-сквер, на Двадцать шестой улице, был расположен достаточно близко, чтобы добраться туда пешком, так что мы облачились в пальто, шляпы и шарфы. Эдвин выглядел стильно в широком длинном ирландском пальто с хлястиком на спине и поднятым меховым воротником. Дадли обмотал свой вязаный шарф вокруг шеи Хэнка, и мы тронулись в путь. Башня высокого здания была видна за квартал, ее спроектировал друг мистера Тиффани, Стэнфорд Уайт.
— Разве вы не можете представить себе, как этот сумасброд Уайт забавляется прямо сейчас там, наверху, со своей подружкой-хористкой в апартаментах в башне?
— Поосторожнее, Хэнк. Ты попадешь в ад за сплетни так же быстро, как за воровство цыплят, — невозмутимо предостерег Дадли.
— Для своей жены Уайт держит дом в Грэмерси-парке. Как собственность.
