– Были ли у него для такой высокой самооценки достаточные основания?
– Сумароков не просто дворянин, он был внуком и сыном тех, кто, несмотря на перемены на московском троне, последовательно поддерживал ту часть государственных управленцев, которые вели страну к назревшим преобразованиям, глубоким реформам по западному образцу. Дед его активно действовал в окружении царя Фёдора (отменил местничество!), затем служил в команде Петра Алексеевича (впоследствии – императора).
Отец писателя был даже крестником самого царя! Можно сказать, что три поколения Сумароковых стали частью новой государственной элиты, продвигавшей европейские культурные стандарты и стремившейся вписаться в тренды европейского развития. Поколение внуков преобразователей, сподвижников создателя Российской империи воспитывалось наследниками великой миссии построения нового государства и новой культуры, которые в будущем составили цвет нации. Просвещёнными гражданами своего Отечества, способными в любой момент к штыку приравнять перо.
В юности Александр Сумароков получил всестороннее образование, которое позволило бы ему сделать блестящую карьеру как на военном поприще, так и на административном и дипломатическом. Он выбрал служение литературе. Этот невысокий рыжеватый «горячий финский парень» (родился на территории Финляндии) учился и впоследствии преподавал в учебном заведении, которое его питомцы называли Рыцарской академией. Это было что-то вроде лицея, созданного в правление Анны Иоанновны (1732). Располагался он в лучшем здании столицы – Меншиковском дворце.
– Образованному читателю Сумароков известен не только как основатель первого профессионального театра, но и как жёсткий оппонент крупных поэтов своей эпохи – Ломоносова и Тредиаковского. Чем интересен и актуален этот конфликт?
– Можно сравнить этих трёх персонажей истории литературы XVIII века с тремя богатырями: они делали одно общее дело. Но выполняли разные функции. Современники сравнивали их то с Горацием, то с Вергилием, то с Пиндаром – образцовыми авторами античности. Но как создать эталонные произведения в таких условиях, когда декларируется полный отказ от прошлой литературы, когда сам инструмент – русский язык – находится в неустоявшемся состоянии, когда на ходу меняется не только состав словаря, но и правила грамматики и орфографии? Это всё равно, как если бы машинист взялся управлять поездом и в процессе движения менял бы конструкции колёс, дверей... А рядом стояли бы ещё два таких же инициативных машиниста-изобретателя. Столкновение мнений было бы неизбежно на каждом шагу.
