Спектакль этот вовсе не балет,
не мимы мы за призрачной преградой,
нас, как картину, заковал багет
в незримой мизансцене, до упаду
в спектакле том, что вовсе не балет,
играем бесконечно эту сцену,
в которой нам неведом ни финал,
ни автор, что нас вывел на арену.
Что будет дальше, может, знает зал,
читавшей по либретто эту сцену.
Но нам не ясно, ждать ли нам конца:
на сцене нам программка недоступна.
И нет концов у этого кольца…
Мысль автора невинна иль преступна
не знаем мы, не выждав до конца.
Чтож… мы играем из последних сил,
покуда существуем в этом мире,
когда-то был у нас актёрский пыл,
но нынче мы об этом позабыли,
но всё ж играем мы по мере сил.
В немом спектакле нынешней зимы,
в душе дойдя до полного абсурда,
без слов, лишь жестами играем мы,
и декорации — одна сплошная груда
в пустом спектакле нынешней зимы.
