— Твои речи пристали не спартанцу, а какой-нибудь аттической сволочи.
— Ты, Йадамилк, куда менее учен, чем тебе кажется. Мы, спартанцы, не гнушаемся никем...
— Перестань меня задерживать. Недосуг с тобой болтать, да и руки чешутся...
— Ах, вот как ты себя ублажаешь...
— Чешутся стукнуть тебя! — реву я и наконец-то могу продолжить путь.
Но спартанец, бывший наставник Ганнибала в ратном деле, идёт следом и дышит мне в затылок.
— Подобное распоряжение неслыханно. «Чтоб ни одной бабы, пока не перевалим через Альпы» — так звучит твёрдый приказ Ганнибала. Ни один главнокомандующий в мире не осмеливался требовать такого.
Я пускаюсь бежать, только бы отделаться от докучливого Сосила. И он таки отстаёт. Сейчас, когда я пишу, у меня перед глазами стоят его омерзительные ноздри: две Глубокие алчные дырки, заросшие чёрной щетиной. Раньше я не замечал их. Ещё вчера я относился к спартанцу со скрытой симпатией, вероятно, более всего потому, что он много знает про Ганнибала и охотно рассказывает разные эпизоды из прошлого, так что мне не приходится пытать его. На сей раз он здорово завёл меня, лишив привычной рассудительности, о чём свидетельствует мой вопрос к Силену (именно его, проснувшегося и уже вставшего, я обнаружил у входа в свою палатку):
— Неужели нам предстоит перебираться через Ибер в этом заболоченном месте?
— Кто тебе сказал?
— Никто.
— Да нет, кто-то сказал.
— Кто же?
— Ты сам, — вмазывает мне Силен.
Однако я не успокаиваюсь и спрашиваю дальше:
— Ганнибал небось уже на той стороне?
— Вовсе нет, — отвечает Силен. — Он там, где царица Имилке.
— А она где? — тупо раскрыв рот, интересуюсь я.
— В двух часах отсюда, если верхом.
— То есть обратно, на юг? — продолжаю я выказывать свою тупость.
— Более точный ответ должен включать формулу «К востоку от солнца, к западу от луны». Но почему ты смущён, Йадамилк? Ганнибал пришвартован у тихой пристани, в брачном чертоге, а следующая возможность бросить якорь в сей гавани, видимо, представится не скоро. Видишь ли, брачный чертог...
— Почему тебе нравится повторять это выражение?
— Это цитата из Софокла[37], — с напускным достоинством произносит Силен.
— Едва ли.
— А вот и да! Могу совершенно точно сказать, в какой трагедии упоминаются эти замечательные метафоры — и «тихая пристань», и «брачный чертог».
— В какой же? — невольно спрашиваю я.
— Конечно, в «Антигоне».
— Прямо-таки «конечно»?
