Мужчин, прошедших службу в вооруженных силах…
— Пройдемте.
Приветствия Калерия исключила как уступку замшелым привычкам, оставила только работающую часть. Кажется, заземлилась поглубже его самого.
На этот раз она была, однако, в легкой цветастой юбке, трижды опоясанной какими-то кружавчиками, и короткой светлой кофточке, открывающей непропеченный — пупок! Бог ты мой, она что, вообразила себя женщиной?..
Слегка, однако, обнадеженный, он попытался с нею заговорить, чтобы хоть чуть-чуть разрядить обстановку, но она никак не реагировала, продолжая отщелкивать стальными каблучками кабинет за кабинетом, — справа-слева, справа-слева…
Прощелкала по бетонной лестнице на второй этаж, открыла стальную дверь с наборным замком. Дверь за спиной грохнула железом, будто в каком-то корабельном трюме, и в павшей тишине он явственно расслышал вопли, несущиеся из дальнего конца коридора, где недосягаемо сияло зарешеченное окно (лунатикам здесь ничего не угрожало). Как и все россияне, он был начитан и наслышан о самоубийственных признаниях, добытых пытками, но все же постарался отсечь даже проблески мысли, что это может иметь какое-то отношение и к нему. Но как отсечешь, когда это носится в воздухе: «щас будем тебя пидорасить»… бутылка… разрыв сфинктера…
Нет, к такому он не был готов, в детстве его учили только красиво смотреть в глаза винтовке перед расстрелом.
Вопли тем не менее приближались, а мурашки по спине, подмышкам и гениталиям бежали все гуще. Проклятье, Калерия распахнула дверь именно в эту пыточную:
— Входите.
Бандит в косухе вопил в телефон, так что вздувались толстые жилы на бычьей шее, вольно охваченной массивной золотой цепью:
— Тебе в лом задницу от дивана оторвать, чтоб к девяти до суда доползти, а он из-за этого еще один велик скоммуниздил!!! Ты запомни, я тебя в последний раз предупреждаю!
Он с четвертой попытки воткнул трубку в ее ложе и как ни в чем не бывало обратился к Калерии:
— Ни хера не хотят работать, — в его осипшем от воплей басе звучало что-то вроде уважения.
— А вот мне, Игорек, с товарищем надо поработать. Не погуляешь?
Господи, она еще и кокетничать пытается…
— Лерочка, для тебя… Хоть цепуру с шеи.
И на это кокетство еще имеется спрос!..
— Садитесь, — она положила перед собой на бывалый конторский стол прямоугольный приборчик размером с мобильник. — Имейте в виду, я вас пишу. Итак, картина маслом: главный подозреваемый на сегодняшний день — ваша жена. Она наследница, она главный выгодоприобретатель. К тому же вы сами сказали, что у нее имеется мотив личной неприязни: смерть матери.
