Я пошевелила губами, но пересохшее горло не пропускало звуков. Мужчина оказался сообразительным — налил в стоявший на столе стакан жидкость из кувшина и попытался меня напоить. Наконец-то! Казалось, я никогда не пила ничего вкуснее. С каждым глотком я словно оживала.
— Ну что, лучше? — глаза сокамерника светились нетерпением. — Кто ты?
— Не знаю. Не мое тело, — с трудом прохрипела первые слова. Ура, я могу говорить на местном языке!
— Значит, мерзавец был прав. Хм, но он явно не планировал вселение твоей души в это тело! Значит, хоть в чем-то его планы поломаются! Хотя… Ты что-нибудь помнишь о жизни в другом теле? А о том, в чьем теле ты сейчас? — вопросы сыпались на мою гудящую голову, как град.
— Раньше помню. Другой мир, — я старалась говорить максимально кратко, медленно проговаривая слова, — сейчас только язык.
— Другой мир?! — мой коллега по несчастью был удивлен, но нельзя сказать, что слишком сильно, — и что последнее ты помнишь про другой мир?
— Смерть. Мою.
— Надо же! Я читал про что-то подобное в древнейших хрониках, но не думал, что могу столкнуться с этим в жизни! Давно ты пришёл в себя?
Непонятно. Я что, так мужеподобна?
— Пришла. Не знаю. Не могу двигаться, — с каждой минутой говорить становилось легче.
— Простите, тари, я не понял, кто вы, — мужчина явно смутился, — а двигаться вы скоро начнете, если я правильно помню ритуал объединения. Могу попробовать помочь, вы позволите?
С чего вдруг он стал таким церемонным? У них матриархат или это то воспитание, которого в нашем мире не хватает столь многим?
— Да, и не надо на «вы». Не время для церемоний, — последнее слово я выговорила с трудом.
— Что ж, тогда позволь представиться. Эрвейн эр Шарэррах. Свое имя, точнее имя той, в чьем теле ты сейчас находишься, ты вряд ли уже вспомнила, я прав? — он опустился на корточки рядом с лежанкой и принялся растирать мне руки.
— Верно, не помню. Как вообще можно помнить такое? — под его руками мое тело начало оживать.
— Ритуал, расскажу позже. Сейчас тебе надо прийти в себя.
Вдруг за дверью послышались тяжелые шаги. Эрвейн стремительно вернулся в кресло, шепнув мне: «закрой глаза и не шевелись». Загрохотал засов и, судя по звуку, открылась дверь.
— Еда. — Чей-то грубый голос, бряцанье посуды, дверь закрылась, снова раздался стук засова, а затем стихающий звук шагов.
Открыв глаза, увидела на столе другой кувшин и миску. Эрвейн снова подошел ко мне:
— Ну что, продолжим? — и возобновил массаж.
