Судьба из седьмой квартиры всегда появлялась в периоды междуцарствий, когда очередная домработница покидала Баклажанского, а новая ещё не приходила. В это смутное время судьба повалялась раз-два в неделю, вытирала пыль, перемывала посуду и вообще приводила квартиру в тот вид, который больше всего устраивал холостого мужчину, для того чтобы он мог начать свою разрушительную деятельность сначала.
Баклажанский знал Катю Иванову ещё одиннадцатилетней девочкой. Она была его первой моделью, (которой он собирался удивить своего седовласого профессора. Он вылепил её стремительно бегущей. Увлечённый формалистическими исканиями, он придал её туловищу такой сверхъестественный наклон, что казалось, вот-вот девочка рухнет.
Девочка устояла. Рухнул профессор. Он сказал, что единственное возможное объяснение такой противоестественной стремительности он находит в том, что, повидимому, изваяние во что бы то ни стало хочет убежать от своего создателя... Баклажанский злился, модель плакала. Она была огорчена первым провалом своего старшего друга...
Потом Катя окончила геологоразведочный техникум и постоянно куда-то уезжала, уплывала и улетала. А во время пребывания в Москве помогала скульптору вести его расшатанное беспокойными домработницами хозяйство.
Вот и сейчас, только что вернувшись из командировки по Донбассу, она то и дело появлялась в хаотической квартире Баклажанского.
Теперь отношения их строились на принципе взаимной уважительной снисходительности: он с высоты своих тридцати шести лет продолжал смотреть на неё, как на девочку, а она, как и всякая молодая женщина, считала своего подопечного мальчиком и потому позволяла ему для утехи играть в старшего.
Катя и сейчас выглядела девочкой. Прозаик назвал бы её тонкой, как молодая ёлочка, поэт — стройной, как тополь, песенник — нежной, как берёзка. Мы не считаем для себя возможным сравнивать женщину с деревом. Поэтому скажем просто, что она была стройна и нежна, как стройная и нежная молодая девушка.
У неё были серые глаза и пепельные волосы. Если бы не веснушки, она казалась бы выдуманной. Всю жизнь она боролась со своими весёлыми девчоночьими веснушками. К счастью, они не сходили.
— Боже мой, сколько веснушек принесли! — весело приветствовал её Баклажанский.
— К сожалению, я не могу их вам оставить, — улыбнулась Катя. — Как с домработницей, Федор Павлович?
— Приходила, — ответил Баклажанский.
— Об условиях спрашивала?
— Об условиях нет, но зато справлялась, хорошо ли я знаю математику.
