Поэзия | страница 108



девчонок манят маньяки, мальчишек дразнят сирены
они лезут, чтоб разбиться, на прозрачные стены
беспомощный писк в удивленных газетах
за долгой зимой будет жаркое лето
учителя учат книгам, а улицы — правде
сто монументов во славу вчера, ни одного во славу завтра
все видят то, что есть, но говорят то, что надо
и в каждой аллее поджидает засада
понимаю жестокость тех, кто видит жестокость
зачем светофор тем, кто идет через пропасть
девчонки пудрятся пылью ночей
они знают печаль опоздавших матерей
отправляется поезд не при штиле — при шторме
вся страна замялась с багажом на платформе
мальчик лезет на подножки, мальчик лезет на сумки
кто виноват, что его не научили быть умным
завтра кончится все или начнется нечто
вам уже не узнать, вы застыли навечно
и все бы хорошо, и живите, как хотите,
но я боюсь за детей, которых вы родите
не позднее 1997

Голоса

бессонными ночами печальными
он изменял ей в своей голове
с ее подругами и печальными
созданиями из тех, что во сне
порхают над изголовьями
волчицами плененных волков,
рождаются из молчания
случайных телефонных звонков
он смотрел на нее и гадал про себя,
не те же ли ей снятся сны,
вглядывался долго в глаза темноты
и слушал голоса тишины
однажды он подумал в отчаянье,
что не вынесет новую ночь,
и прощение только в прощании
со всем, чего не превозмочь
собрал свои вещи и ушел навсегда
на изломе тридцать первой весны,
и закрылись вслед за дверью глаза темноты,
и умолкли голоса тишины
и она понять ничего не могла
и ничего не могла объяснить:
для нее темнота неживою была,
и тишина не могла говорить
не позднее 1997

Женщины, с которыми

женщины, с которыми я не был никогда, построили
клетку и заперли душу
и, пока я не спою о каждой из них,
они не позволят мне выйти наружу
но и сами они обратятся в гипс,
и сами они не смогут сделать и шагу,
пока я не верну им вторую жизнь,
положив их нежно на эту бумагу
меня страшит пустота
за моими плечами
она как камень на шее
и карманы мои
полны кирпичами
женщины, с которыми я не был никогда,
и мужчины, которым я не был представлен,
населяют, как призраки, мои города,
живут и умирают в темноте моих спален
и для них никогда не будет меня,
но для меня они навсегда в этом мире —
стоят за спиной, как стальная стена,
и стена с каждым годом становится шире
не позднее 1997

Земля

земля немыслимых слез,
земля бессмысленных грез,
земля возвышенных слов и убогих затей, недалеких людей
когда я уйду, я стану этой землей,
холодной, как лед, неприступной, как взгляд
ее богов и вождей