Таким образом, в научной литературе, в энциклопедии Брокгауза и Ефрона и в общественном мнении полностью господствовала виртуальная реальность. И не только «общественность», но и народ находился в плену виртуальной реальности. «Как это ни парадоксально, — пишет Б. Н. Миронов, — крестьяне и рабочие, по–видимому, слабо или вовсе не ощущали позитивных сдвигов, тем более что их „защитники“ постоянно убеждали, что „положение крестьян и рабочих ухудшилось“».[29]
А что же правительство? Ведь оно должно было изо всех сил опровергать навязываемую его врагами виртуальную реальность?
Да, конечно, бывали случаи, когда министры выступали с опровержениями. Вот, например, министр земледелия А. С. Ермолов в открытой печати оспаривает сообщения о самоубийствах голодающих, об убийствах или продаже ими своих детей во время голода 1906 года, — но тут же почему–то оговаривается: «Скажу, однако, что все эти опровержения <…> приводятся мною не для того, чтобы доказать отсутствие в посещенных мною губерниях нужды и народного бедствия — несомненно, что нужда была…»[30]
И вот что удивительно: в закрытой переписке высшие чины не опровергают «виртуальную реальность», а подтверждают навязанный врагами тезис о нужде и бедствиях народа. Министр финансов Н. Х. Бунге пишет в докладной записке: «Когда население возросло, отведенная земля оказалась недостаточной для прокормления крестьян и для доставки им средств в уплате налогов и выкупных платежей. Когда же к этому присоединились неурожаи… тогда положение крестьян в целых уездах и даже губерниях стало бедственным…»[31]
Министр финансов В. Н. Коковцов во всеподданнейшем докладе просто констатирует: «Оскудение центра России стало несомненным фактом, и, постепенно распространяясь, оно захватывает все больший и больший район».[32]
Министр внутренних дел Д. С. Сипягин в докладе Николаю II отмечал, что «неурожай 1901 г. <…> засвидетельствовал общее понижение уровня хозяйственной зажиточности крестьянского населения».[33]
Директор Департамента полиции А. А. Лопухин в докладе о волнениях 1902–1903 годов писал: «Голодные, не евшие в течение нескольких лет хлеба без примеси соломы или древесной коры и давно не знавшие мясной пищи мужики шли грабить чужое добро с сознанием своей правоты, основанном на безвыходности положения и на том, что помощи им ждать не от кого».[34]
Саратовский губернатор П. А. Столыпин писал в отчете Николаю II об этих волнениях: «Все крестьянские беспорядки, агитация среди крестьян и самовольные захваты возможны только на почве земельного неустройства и крайнего обеднения сельского люда. Грубое насилие наблюдается там, где крестьянин не может выбиться из нищеты».
