— Конечно, — он согласно кивнул головой, — это аксиома.
— А как вы относитесь к протезам? — задал вопрос Борисов.
— Не понял, причем здесь протезы?
— Например, у человека нет ноги, ему изготовили протез, и он на нем ходит. Это считается пересадкой органа, которую обязаны проводить только трансплантологи?
— Нет, конечно, причем здесь трансплантологи? Если здесь и требуются хирурги, то ортопеды, — ответил прокурор.
— Значит, если ставится протез, то это не считается пересадкой? — решил уточнить Борисов.
— Не понимаю вас, Илья Николаевич, к чему вы клоните?
— Особо ни к чему, хочу уточнить ваши познания к термину трансплантология, — ответил Борисов.
Теперь усмехнулся прокурор.
— Да, я, конечно, не доктор, но поинтересовался на всякий случай этим термином дополнительно. Какой-либо орган берется у донора и пересаживается больному. Это может быть почка, сердце, печень…
— Совершенно верно, — согласился Борисов, — нет донора — нет пересадки. Верно?
— Верно, но не понимаю вас, — начал нервничать прокурор, — мы так долго можем упражняться в лингвистике. Я уважаю вас, Илья Николаевич, но я должен делать свою работу. Пожалуйста, назовите фамилию донора, как он к вам попал? Это было ДТП или совершенное преступление? Предъявите письменное согласие донора или его близких родственников на изъятие и пересадку сердца больному Каратаеву. И, пожалуйста, Илья Николаевич, без излишней словесности.
— Хорошо. Вот вам краткий ответ — ни я, никто-либо другой из хирургов мой клиники пересадку сердца больному Каратаеву или другому больному не производили. На этом все. Прошу, — Борисов указал рукой на дверь.
— Пождите, — опешил прокурор, — но вы же сами сказали, что оперировали больного Каратаева с пересаженным сердцем?
— Верно, я оперировал Каратаева, но пересадкой сердца в соответствии с прописанным законом не занимался. Я вырезал его сердце и выкинул, а вместо этого поставил протез, искусственный моторчик, если хотите. И нет никакого донора. Если быть точным, то это не пересадка сердца, а постановка протеза, на установку которого не требуется квалификация трансплантолога. Пусть жалобщики-коллеги успокоятся — Закон в моей клинике не нарушался. Искусственное сердце будем производить и ставить на счастье и радость больных людей. А вам советую заняться своими прямыми обязанностями, — Борисов ткнул пальцем в заявление, — это не заявление, это ложный донос. Господа заявители прекрасно знали, что я не пересаживал сердце, а поставил биопротез вместо больной мышечной сердечной ткани. Они знали, что нет никакого донора, но просили проверить его письменное согласие на пересадку. Ложный донос — это уголовная ответственность. Вот и займитесь делом, а не упражнением в лингвистике. Всего доброго, до свидания.
