— Зачем мне твои издевки? К чему они? — закричала я. — Думаешь, баба перед тобой? Цену этой бабе устанавливаешь? Взвешиваешь, подойдет ли? Потому что это тоже надо? Кто тебе такое право дал? Думаешь, я меньше, чем ты, люблю родное?
— Нет, Липа! — как бы пожалел он. — Любовь без готовности защищать, что любишь, не любовь.
Но я не дала ему говорить. Сама сыпанула, как из мешка. Бесхребетным недотепой — и это Ваню-то! — назвала. Высмеивать начала, что все, кому не лень, помыкают им, его руками жар загребают. А он рад стараться — надо, так надо!.. Ну пусть, жить для других еще можно: кое-что и самому останется. Но голову под обух по своей охоте подставлять?.. Нет! Все равно потом спасибо никто не скажет. А если и скажет, что с того? Кому от этого польза или слава? Родителям его? Так они в земле давно. Детям? А где они? Была у собаки хата. Мне? Но зачем она, эта слава, мне, если у него голова разбита будет и если я той головы как следует еще и не гладила и наглядеться на нее не нагляделась?.. А что касается его начальника, в депо все знают: выследили и схватили как миленького…
Он молча вынул из внутреннего кармана пиджака зачитанную газету и протянул мне.
— На, читай, — кинул. — Такая и в остальном твоя правда…
Позже я по крупице собирала все, что имело отношение к Ване, и многое узнала. Провал, немецкая шумиха вокруг него расшевелили подонков. И, чтоб не повадно было, их решили приструнить. Ваня взял на себя Захаревского. Хотел за все отплатить. Придумал план — проезжая мимо поворотного круга, сбросил глыбу угля… Но тут их подпольная газетка напечатала обращение. Бывший начальник депо, который в лесу оказался, разоблачая немецкие враки, поименно перечислил и немецких прислужников с их «заслугами». Обещалась и отплата. И газетка та попалась в карман Захаревскому. А попав, так ошарашила, что тот заговариваться стал… Где ты лучшую наглядную агитацию найдешь?.. Вот как!..
После я никак представить себе не могла. Удивляюсь и сейчас — какая нужна выдержка, чтоб, при всем этом, сказать мне всего два-три слова… А затем, когда я заикнулась, взвалила на Ваню новую тяжесть — пускай выбирает, ехать к моим родителям или перестать встречаться со мной, — батюшки! — только вздохнул со всхлипом…
Собирались райкомовцы регулярно — через неделю, по воскресеньям, когда немцы и полицаи обычно пили. Для встреч облюбовали квартиру члена райкома из службы пути. На Проводной улице. Обсуждали отчеты, намечали, что будут делать завтра. Если же поступало срочное задание от горкома, проводили внеочередные совещания.
