Темная фигура поспешно вошла через дверь, Рене влетела сразу за ней. Прежде чем я смогла запротестовать — а хотела ли вообще? — мужчина принялся возиться с моей капельницей, и я отключилась.
На этот раз мне снились сны. Вайнмонт был в каждом из них — мучил меня или любил. Или это был один и тот же сон? Затем я увидела своего отца, сидящего в своем любимом кресле, рассказывающего мне историю, хотя я не могла услышать ни слова. Наконец, пришла моя мама, ее волосы были завязаны в грязный хвост, как и в моих воспоминаниях. Она была грустной. Всегда грустной. Вода вытекала из ее рта, а затем она превратилась в кровь, больше крови, чем человек мог потерять и остаться в живых. Она тонула в том самом, что дало ей жизнь. Я не смогла ее спасти. Я даже не могла спасти себя. Я сидела в луже собственной крови, капли замедлялись вместе с биением моего сердца. Шаги в коридоре… это мой отец. Я боялась, что он найдет меня до того, как это закончится. Я не хотела, чтобы он видел, как я умираю. Шаги становились все громче, а затем затихли.
— Стелла?
Я знала этот голос. Он принадлежал не моему отцу. Это был голос демона, который заставлял меня гореть желанием и ненавистью, пока обе эмоции не смешались в погребальном костре, источавшем черный дым.
Я открыла глаза. Он был здесь. Вайнмонт.
— Снова собираешься избить меня? — слова вышли шепотом, но он вздрогнул, как будто я крикнула на него.
— Я не знаю.
Я все еще лежала на животе. Мои глаза, наконец, приспособились к темноте. Он сидел возле двери, лицо небрито, одежда смятая и растрепанная. Он выглядел так, как я себя чувствовала.
— Что это за ответ?
— Честный. — Он наклонился, упираясь локтями в бедра.
— Ты ебанутый на голову отморозок. — Я отказывалась плакать. Я не заплачу.
— Да. — Он провел рукой по лицу. Звук трения его ладони по щетине громко прозвучал в моих ушах.
— Что теперь? Собираешься причинить мне еще больше боли? Может быть, отрезать несколько пальцев и отправить их моему отцу? Пошел ты. Что бы это ни было, просто покончи с этим. — Усталость поселилась в каждой мышце и кости моего тела. Должно быть, это медикаменты. Моя спина больше не казалась такой горящей, я чувствовала лишь слабую боль там, где она должна была быть. Моя кожа ощущалась, будто была сшита вместе, но я уже могла чувствовать шрам и огрубелость кожи, которая заклеймила меня навсегда.
— Нет, я бы никогда ...
Я засмеялась, но это был грубый, уродливый звук.
— Ты бы никогда
