— А как же твой брат, Джакоб. У него тоже нет детей?
— Есть две дочери. Племянницы. Близкая родня, но меня недолюбливают. Похоже, верят разным сплетням. Да и толку от них в нашем деле никакого. Не передалось им ничего.
— Получается, ты совсем одна, — сочувственно произнесла Милена.
— Теперь, нет, — впервые за весь вечер улыбнулась Аделинда. Её губы дрогнули, и улыбка вышла совсем невесёлой. — У меня есть ты.
— Я же не могу быть твоей внучкой, — удивилась девушка.
— Это верно. Но и без моего вмешательства, ты вряд ли появилась бы на свет.
— Не поняла… Или… ты хочешь сказать, — ахнула девушка, — что лечила мою маму от бесплодия?
— Да. И у меня неплохо получилось. Твоя мама была просто счастлива, и попросила меня придумать имя для новорождённой девочки. Вот, видишь, мы с тобой не совсем чужие друг другу люди. У тебя есть дар, милая. Ты это доказала ещё там, за Белой Стеной. Такие способности не должны пропасть понапрасну. Из тебя может получиться сильная знающая. Обдумай хорошенько моё предложение. Я не тороплю с ответом.
Восстановив в памяти тот разговор, Милена со стыдом была вынуждена признать, что совершенно забыла о словах ведуньи. Получив в своё полное распоряжение информаторий, она открыла для себя новый удивительный мир, затмивший всё остальное.
"Нехорошо получилось, — подумала девушка, — представляю, какой легкомысленной дурой я сейчас выгляжу".
— Не вини себя, милая, — сказала Аделинда, заметившая, как изменилась в лице её спутница. — Ты мне ничем не обязана и вольна принять любое решение. Я всего лишь хочу, чтобы ты стала сильной и способной постоять за себя и тех, кто тебе дорог.
— Наверное, на обучение уйдёт немало времени. — неуверенно произнесла девушка. — Отцу может понадобиться помощь гораздо быстрее.
— Не сочти мои слова жестокими, но, подумай сама, какую помощь ты можешь сейчас ему предложить?
Возразить она не решилась. У беглой баронессы фон Кифернвальд не было ни средств, ни связей в столице, чтобы хоть что-то разузнать о судьбе отца. О том, чтобы ему помочь, и речи быть не могло. Ей стало совсем грустно от собственного бессилия, глаза наполнились слезами, а закрывавший большую часть лица платок не позволял их смахнуть с ресниц.
— Ты права, тётушка Ада, — всхлипнув, подтвердила Милена, — я об этом как-то не подумала.
— Не расстраивайся, — стала подбадривать девушку Аделинда. — Уныние в любом деле плохое подспорье. Если твёрдо решила учиться знахарским премудростям, то с завтрашнего дня и начнём.
