Ужасным было и то, что судьба уготовила ей самой.
Если бы не мажордом Руфино, своевременно сообщивший в полицию о том, что Дульсина вознамерилась спалить собственный дом, братья не сидели бы сейчас в этом саду.
Вовремя подоспевшая полиция и пожарные, штурмовавшие цитадель Линаресов, не смогли, однако, предотвратить трагедию, произошедшую в стенах дома: служанка Леопольдина, верная пособница Дульсины во всех ее кознях против родных, в страхе за свою жизнь плеснула в лицо хозяйке кислоту!..
О Дульсине и говорили братья, сидя у бассейна в саду своего дома.
— Все-таки мне жалко ее, — сказал Рикардо, откладывая в сторону свежий номер столичного журнала «Макрополис» с репортажем из женской тюрьмы, где была помещена фотография «Неизвестной» заключенной, лицо которой было скрыто под темно-зеленой марлевой накидкой.
— А у меня нет к ней жалости, — ответил Рохелио, вставший, чтобы немного сдвинуть укрепленный на штанге с шарниром шатер большого солнечного зонта. — И не потому, что она третировала нас с тобой… Но подумай, Рикардо… Лишить родную сестру ребенка!.. Натравить Леонелу на Розу!..
Об этом эпизоде Рикардо вспоминал с ужасом и стыдом.
С Леонелой Вильярреаль, которая долгие годы была влюблена (или полагала, что влюблена) в Рикардо как в человека своего круга, считая его «идеальной партией», он изменял Розе (да и только ли с Леонелой!), чтобы забыться и забыть ее, когда считал, что она ему неверна…
В тот день обезумевшая от ревности, подогреваемая Дульсиной Леонела на машине преднамеренно сбила Розу и погибла сама, застряв на железнодорожном переезде в момент приближения поезда…
Рохелио едва успел на аэродром, чтобы оповестить брата, навсегда покидавшего Мексику, о случившемся.
С чувством невыразимого стыда вспомнил Рикардо едва живую Розу, простиравшую к нему руки с больничной койки. Только здесь, на рубеже жизни и смерти, открылась ему вся искренность и чистота ее любви к нему и то, что ребенок, которого она носила, — его ребенок.
Врач еле-еле оторвал его от любимой. Рыдая, умолял Рикардо спасти ее и ребенка…
Если бы он поверил ей раньше!
— Рохелио, как бы там ни было, я предприму усилия, чтобы взять Дульсину на поруки…
— В своем ли ты уме, Рикардо!
— Мы Линаресы, и не должны забывать об этом.
— Да, мы Линаресы и не должны забывать о том, что бесчестье позорит наше имя! А сестра наша — исчадие ада!
— Людям свойственно ошибаться… Судьба достаточно жестоко обошлась с ней. Нестарая еще женщина с таким лицом…
