— Как ты можешь так говорить!
— Куда больше меня заботит наш сын Пабло, который заканчивает университет и до сих пор не подумал, чем в жизни он хочет заняться, где будет работать…
— Не знаю, как тебе объяснить это…
— Слава Богу, Роза обрела тебя, а ты ее. Свершилась справедливость. Грех печалиться в такой момент.
— Я понимаю, но сердце мне говорит…
— Вот это больше всего и тревожит меня! — перебил ее Роке. — То, что твое сердце «говорит»…
— Что же в этом странного? Я беспокоюсь о дочери. Она потеряла ребенка…
— Она оправилась от этого потрясения. Рикардо любит ее.
— Роке, дорогой! Я так хочу дождаться того счастливого момента, когда у нее снова появится уверенность в том, что она станет матерью…
— Паулетта, но это может произойти не скоро, не в ее это власти! Человек предполагает, а Бог располагает…
— Нет, я надеюсь… я верю, что вскоре смогу порадоваться доброй вести.
— Хочешь, я поговорю с Рикардо, — пошутил Роке. — Я скажу ему, что мы заказываем ребенка! Ты кого предпочла бы, мальчика или девочку?
— Ах, дорогой, какая разница!
— Неужели ты хочешь стать бабушкой! Такая красивая и, в сущности, молодая…
— В сущности, — улыбнулась Паулетта. — Иногда мне кажется, что я прожила несколько жизней…
— Точнее сколько? — снова пошутил Роке, чтобы отвлечь ее от тяжелых мыслей.
— По крайней мере, три… Одну до того дня, как я бежала из дома и потеряла Розиту… Вторую с тобой, мой милый! А третью сейчас…
— И эту третью ты еще не прожила! Эту третью жизнь ты еще только начинаешь. Она должна быть долгой и, наконец, счастливой…
— Дорогой мой! Что ты говоришь! — засовестилась Паулетта. — Ведь и годы, прожитые с тобой, были счастливыми!
— Любовь моя, не следует тебе так беспокоиться о Розите! — мягко упрекнул Паулетту Роке.
— Я ничего не могу поделать с собой.
— Мне кажется, ты делаешь это по печальной привычке, все еще пребывая в том времени, когда ты ничего не знала о ней.
— Я никак не могу свыкнуться с мыслью, что нашла ее!
— Умоляю тебя, очнись! Ведь и Роза волнуется, зная, что ты истязаешь себя мыслями о ней.
Паулетта улыбнулась и, потянувшись к Роке, поцеловала его.
Ведя жизнь затворницы, Дульсина истязала себя ненавистью ко всем, кто, по ее мнению, встал у нее на пути, помешал ей владычествовать в родовом доме Линаресов.
До поры до времени она скрывала это.
О Дульсине в доме не говорили. Но чувство, что где-то здесь таится ядовитая змея, которая в самый неожиданный момент может выползти на свет и впиться в ногу, не покидало домашних, которые, казалось, самой кожей чувствовали это.
