О чём пела золотая кукушка | страница 8
Загудела, застонала земля под копытами неприятельских коней. Туча черных стрел, словно стая весенних скворцов, скрыла огнеликое светило. И тогда, усиленный эхом в горах, раздался зычный и дерзкий голос кровожадного Юзут-Хана:
— Война с криком пришла на землю твою, немощный Албыган! Белый скот твой я угоню, и сам ты станешь моим рабом. Несокрушимая сила моя разрушит твое жилище, а воины разграбят твои богатства. Когда ты стал стар и слаб, а сын твой единственный превратился в уродливую каменную глыбу, я пришел к тебе не как друг, а как враг. Можешь ли ты обнажить свой кованый меч, можешь ли натянуть тугую тетиву богатырского лука, есть ли стрелы у тебя, которые несут смерть? Выходи, я жду тебя, жалкий трус Албыган, и ты утолишь жажду собственной кровью!
Заслышав глумливые слова злоречивого Юзут-Хана, старый богатырь стал готовиться к кровавому поединку. Его жена, заботливая Ай-Арыг, помогла ему надеть кожаный панцирь, подала шестигранный стальной меч и треххвостую плеть, месяцеподобный лук и полный колчан смертоносных стрел.
Луноподобный лик Албыгана почернел от печали, солнцеподобное лицо его потемнело от горя. Простившись с женой и Алтын-Кеёк, старый богатырь направил своего быстроногого Ойата к Кирим-тасхылу, навстречу воинам непрошеного гостя.
У подножия крутой горы он остановил своего стройного скакуна, вынул из колчана остроконечную стрелу и на древке ее начертал: «Враги моего народа — мои враги! Я проклинаю тебя, несущий смерть живому, алчный злодей!»
Подобно сверкающей молнии взвилась стрела и вонзилась в землю на голой вершине у ног кровожадного Юзут-Хана.
На каменистой земле, высоко под облаками, там, где небо встречается с горной грядой, принял свой последний бой идущий на верную смерть Албыган.
Плотные цепи всадников, как стая голодных волков, окружили могучего Ойата. Засверкали сабли, затрещали скрещенные черноствольные пики. Тяжко застонала изрытая копытами пышногривых коней земля.
Отвечая ударом на удар, разя метким словом, спешившийся Албыган с трудом сдерживал натиск ненавистных пришельцев, но силы его были на исходе.
Много ли, мало ли времени прошло, битва не затихала. Полнолуние сменилось новолунием, но гул кровавой сечи по-прежнему сотрясал скалистые утесы гор.
Обезумевшая от горя и страха Ай-Арыг в этот горестный для родимой земли час подарила Албыгану вторую дочь — прекрасную Чарых-Кеёк. Обессилевшая мать лежала на белоснежной кошме, с трепетом ожидая появления свирепых воинов кровожадного Юзут-Хана.
