Резко повернув ретивого коня, Хан-Мирген ласково потрепал его по шее, и светло-рыжий торопливо засеменил по глухой таежной тропе.
Быстро ли, медленно ли ехал хитрец богатырь, но вскоре стали редеть деревья всех ста пород, и перед его взором открылась небольшая поляна, покрытая густой зеленой травой.
И замолкла тайга, притаились пернатые звонкоголосые певцы, замерли попрятавшиеся в чащобе когтистые звери, с тревогой поглядывая на пришельца.
В самом центре тихой лесной поляны возвышался шестиглавый белокаменный дворец, излучая таинственный дивный свет, словно само солнце с небесной тверди опустилось на мягкий зеленый ковер.
Ослепленный загадочным сиянием, Хан-Мирген в испуге прикрыл ладонью глаза, а его светло-рыжий конь внезапно оцепенел, как будто бы врос в землю.
Превозмогая страх, юный алый трижды объехал вокруг поляны и только после этого осмелился спешиться и привязать боязливо косящегося коня к золотой коновязи.
Резная узорчатая дверь во дворец была завалена огромной гранитной глыбой.
«Что это? — подумал Хан-Мирген, осторожно поглаживая шершавую поверхность. — То ли незнакомый богатырь хранит здесь свои сокровища, то ли сам хозяин тайги ушел на охоту и закрыл неприступным камнем свой золотой тайник? Но кто бы он ни был, не надо его гневить! Подождем в сторонке и не будем до поры до времени тревожить покой жилища».
Хан-Мирген отступил от порога, опустился на покрытый зеленым мохом бугорок и замер в ожидании. Долго ли, мало ли ждал хитрец богатырь, ничто не нарушало таежную тишину.
Юный алып еще раз огляделся по сторонам и, не обнаружив следов возвращения неведомого хозяина, снова трижды обошел вокруг дворца и только после этого решился стронуть с места серую глыбу.
Он попробовал толкнуть ее рукой, камень не шелохнулся; он надавил плечом, но гранит оставался на месте. Тогда он всем телом навалился на скалу, и она медленно сдвинулась с места, открыв доступ к резной золотой двери.
Немного выждав, Хан-Мирген осторожно открыл ее и от изумления замер на пороге. Прямо перед ним стоял приготовленный для богатого пиршества золотой стол, и казалось, что щедрый хозяин и шумная ватага гостей вот-вот займут свои места. Все стояло нетронутым, словно угощения были только что расставлены рукой радушной хозяйки.
Но во дворце никого не было.
«Надо торопиться, — решил обеспокоенный Хан-Мирген, присаживаясь к краю золотого стола. — А если вдруг нагрянут хозяева, что скажут они, увидав непрошеного гостя?»
