Но о той истории я расскажу попозже, когда черед в моих воспоминаниях дойдет до моей величайшей тайны, до упомянутого скелета в шкафу, а пока вернемся к разговору тех двух дам…
Они решительно не понимали друг друга просто потому, что одна была русская, а другая – англичанка, родом из страны, где сама королевская персона уже превращалась в фигуру необязательную, где каждый человек ощущал себя в праве презрительно скривить по адресу венценосца гримасу и обсудить, и осудить его. Французы – какими я их застала и какими я их знаю вот уже более пятидесяти лет – таковы же. Наверное, надо отрубить голову своему королю, чтобы обрести эту омерзительную свободу осуждения государей. Признаюсь, живя во Франции, я этой же свободой порядочно-таки заразилась, а потому позволяла и позволяю себе поднимать брови и презрительно усмехаться, когда до меня доходили и доходят слухи о шашнях покойного Александра Николаевича или о женитьбе его сына, этого inverti[17], великого князя Сергея, на Элле Гессенской с ее наследственной hеmophilie[18].
Однако я в то же время прекрасно понимаю различие между сутью европейца и человека исконно русского, который всегда в душе остается крепостным своего господина и для которого неповиновение воле или желанию господскому – такой же нонсенс, как для европейца – беспрекословное подчинение. Надо надеяться, ни я, ни мои потомки не доживут до тех кровавых времен, когда и в России головы самодержцев покатятся с плеч и в душах моих добродетельных и богобоязненных соотечественников воцарится то желание свободы любой ценой, которое я называю мертвящим…
Но вернемся все же ко мне и моим отношениям с государем Николаем Павловичем, вернее, к его тайным отношениям со мной.
Итак, императрица Александра Федоровна ласково отказала мне, когда я готова была заменить на дежурстве другую даму. Ну что ж, до меня доходила сплетня о том, что к одной хорошенькой фрейлине государь изволил проявить внимание, как раз когда она была на дежурстве при спальне императрицы, у которой случилось женское нездоровье. Разумеется, дама не отказала исполнить свой государственный долг в рабочем кабинете императора, куда была немедля сопровождена. Предполагалось, что ее величество об этом не узнает, но она, конечно, узнала… свет не без добрых, вернее, не без злых людей! Ну и нынче Александра Федоровна решила – поскольку у нее опять были женские дни, – что лучше ей уберечь меня и своего мужа от взаимного искушения.
