— А улики? Вы шутите?
— Уверен, — сурово изрек Хемингуэй, — что, бомбардируя меня своим несносным гэльским, вы просто издеваетесь, зная, что я ни слова не пойму! Берегитесь, вот возьму и овладею этим языком. Тогда вам будет грозить разжалование, милый мой! Нет никаких улик — хотя еще вопрос, что называть уликами! — против любого из них, в том-то и беда! Взять хотя бы старшую Хаддингтон: тем вечером у Сэтона-Кэрью вышла с ней размолвка…
— Как и у мисс Бертли.
— Да. Не воображайте, будто я вычеркнул ее из списка подозреваемых! Но это еще не значит, что у нее был мотив удавить его.
— Может, она боялась, что он скажет Харту, что она сидела в тюрьме?
— Не исключено. Но что выигрывал сам наш клиент, выбалтывая Ужасному Тимоти ее секрет?
— Не знаю, — вздохнул Грант.
— Так и со всеми остальными. Иначе пришлось бы согласиться, что у нее были основания разделаться с кучей народу. Если на то пошло, то наушничать Ужасному Тимоти скорее стала бы сама миссис Хаддингтон. Он — неплохой кандидат в мужья для ее дочери, очень даже неплохой! Его папаша был состоятельным человеком, да еще и баронетом. Отвлечемся на время от злополучной Бертли. Чем мы располагаем против каменной матроны? Ну, повздорила с Сэтоном-Кэрью. Известно, что тот был ее любовником. Почти нет сомнений — он ухлестывал за ее дочерью. Она знала, что в тот вечер он ждал звонка, даже время, когда позвонят. Имела возможность совершить убийство. Ее показания некому подтвердить. Знаете, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что по ней плачут наручники.
— А как же остальные? Взять хоть молодого Баттеруика…
— Потому-то она и на свободе. Вы видели его сегодня?
— Да, но ума не приложу, как с ним поступить! Ясно, что он опасается за свою жизнь. То рыдает, то вдруг начинает бушевать, того и гляди, сам кого-нибудь лишит жизни! Я осторожно намекнул ему, что, если верить миссис Хаддингтон, он бывал в ее доме всего дважды, и то по случаю больших приемов, когда вряд ли мог услышать телефонный звонок. Баттеруик побледнел, и я испугался, что он хлопнется в обморок. Мол, однажды, ужиная у Хаддингтонов, он слышал звонок. Спросите у миссис Хаддингтон, говорит, зачем она нас обманывает. Мы дураки, если считаем, что он способен на убийство друга. Об этом человеке сообщается такое, что даже вы, сэр, покраснели бы! Баттеруик твердил, что близок к помешательству, — думаю, это было единственной правдой во всех его речах. У него ушло не более пяти минут, чтобы доказать мне, как широк выбор убийц Сэтона-Кэрью: тут и миссис Хаддингтон, и мисс Бертли, и Паултон, и Харт. Потом этот глупец стал мне внушать, что рассказы о его ссоре с бесценным другом в тот вечер — наглое вранье. Ну, как с таким работать?
