Этим вечером он ужинал в уютном домике в Бромли, где обитал отставной суперинтендант Дарлистон. За едой, а также сразу после нее разговор касался только будущности троих сыновей суперинтенданта, поразительного ума его пятерых внуков, невероятного поведения кур и громкого успеха помидоров на последней местной ярмарке. Но стоило бывшему суперинтенданту ослабить брючный ремень и достать из кармана трубку и видавший виды кисет, как его супруга с неожиданным для ее полноты проворством покинула кресло, собрала на поднос посуду и сказала:
— Пойду-ка я в кухню. Если Стэнли пожаловал к нам для обсуждения нового парника, Герберт, значит, тридцать лет назад я вышла не за полицейского. Меня не проведешь! Нет, Стэнли, помощь мне не нужна, но все равно спасибо! Просто откройте мне дверь, и хватит проявлять вежливость! — С этими словами чудесная женщина подхватила поднос и ушла.
— Мать не обведешь вокруг пальца, — пробурчал Дарлистон и подвинул Хемингуэю кисет. — Попробуйте моего! Так что лишает вас покоя?
— Я пришел позаимствовать вашей мудрости, — произнес Хемингуэй.
— Вот оно что! — Дарлистон откинулся в кресле. — Учтите, я забыл больше, чем вы когда-либо будете знать.
— Ну, так напрягите память, дедушка! Давайте так: вы Мафусаил, а я ношу свою первую пару длинных штанов.
Дарлистон затрясся от смеха и указал большим пальцем на кружку с пивом, напоминая о ней гостю. Молча выслушав его, он сказал:
— Помню молодого Гранта, хороший парень. Как он?
— Неплохо для такого сосунка, — ответил Хемингуэй. — Я передам ему, что вы его помните. Он обрадуется этому гораздо больше, чем я. Мне бы хотелось, чтобы вы вспомнили кое-что другое.
— Я успел многому научить его, пока он находился у меня в подчинении. Как вы с ним ладите?
— Можно было бы и хуже. Если Грант по любому поводу не дышал на меня своим гэльским наречием, мне было бы не в чем его упрекнуть.
— Не пойму, почему он пристрастился к чесноку![1] Передайте, пусть немедленно прекратит!
— Грант его не ест, только говорит на нем, по крайней мере утверждает. На Рождество ему дали отпуск, и он запрыгнул в первый же поезд до Инвернесса. Насколько я понял, Грант целые сутки добирался до своей деревни, но воображает, будто не зря потратил время. Забудем о нем! Лучше скажите, вы помните некоего Сэтона-Кэрью, когда-то обходившегося первой половинкой этой фамилии?
— Представьте, помню! Скользкий тип, Стэнли.
— Если он выскользнет из мертвецкой, я признаю вашу правоту. А пока был бы рад услышать, из-за чего вы за ним следили: инстинкт требовал или имелись улики?
