В дальнейшем английским военным гарнизонам, которые, несомненно, будут здесь находиться для поддержания порядка постоянно, потребуются и новые военные аэропланы. Для этого можно будет создать в том же Баку или Астрахани сборочный цех, детали для которого надо поставлять из Англии. Туземная рабочая сила здесь почти ничего не стоит…
Лоуфорд писал долго, приводил точные расчеты, разбрасывая по письму колонки цифр.
Он любил и умел считать. И поэтому результат нынешней летней кампании у него никогда не вызывал сомнений. Он знал, сколь огромные деньги вложены в окончательный разгром большевизма, знал, сколько сотен моторов, орудий, военных кораблей вступили в действие, и был уверен в том, что будущее предстанет именно таким, каким оно спланировано. Вспомнив о том, что завтра предстоит первый вылет на Астрахань, он только досадливо поморщился — это была скучная и рутинная работа. Но сделать ее надо было хорошо, спокойно и деловито. Он знал, что он это сделает именно так. Он умел это делать.
Дмитрий Осипыч Панин, папаша Афанасия, поднялся затемно. Вышел из солдатской палатки, поглядел на далекую станцию, на аэродромное поле с брезентовыми шатрами, в которых стояли британские аэропланы, выругался. Повел он британских авиаторов вроде проводника. А домой вернуться запретили. Всех казаков из станички тут служить заставили. Его же по хворости приставили к латунному кубу-титану кипяток варить. Сроду все колодезную воду пили, не травились. А британцы морщатся, даже в чай какие-то таблетки кидают. Брезгуют…
Дмитрий Осипыч вытянул из колодца ведро, начал заливать воду в титан. Наколол щепы, запалил огонь. Сидел хмурый, размышлял, служба ему не нравилась.
К аэропланам британцы не только мирное население, но и прислугу не подпускают. Только издали глядят казаки, как зеленые и песочного цвета стрекозы катятся по земле, подпрыгивая и стрекоча. И хотя на крыльях аэропланов нарисованы трехцветные российские знаки — круги, но летают на аэропланах британцы. Только в очередь с ними иногда поднимаются в небо русские пилоты.
Командир отряда тоже русский, Черкизов, но он без дозволения британцев и шагу не делает, это все понимают.
В домах, как все, британцы не живут.
Каждое утро строются почти что голышом перед длинным сборным бараком из рифленого железа (для каждого авиатора отдельная каюта), играются, как дети в непонятное, называется — спорт. Приседают, прыгают под команду, пыжатся мускулами. Гоняют кожаный воздушный мяч, стараясь сшибить того, кто половчей, гогочут.
