— Кто это?
— Это тебя, Щепкин, спросить надо, — сказал человек в черной кожанке с пронзительными голубыми глазами. — Ты его привез.
Поручик, дергая изуродованной щекой, вглядывался:
— Казачок?
Однако Афоня не ответил. На фуражках этих людей он видел только одно: небольшие, видно самодельные, красные звездочки. Тужурка поручика с погонами валялась на земле.
Поодаль Афанасий разглядел железнодорожные вагоны в тупике, рядом два низких сарая, деревянный дом, над которым трепыхался хотя и выгоревший от солнца, но красный флаг. Афанасий на всякий случай сипло спросил:
— Это которая тут река? Волга?
— Она самая.
Афоня, мертвея от ужаса, опустил голову, но потом (все одно не помилуют) поднял ее. Перекрестился на солнце, сказал:
— Вешать будете? Или расстреляете? Мне одинаково, только не мучайте!
Те крепились-крепились, потом не выдержали, загоготали.
Седоусый, который все еще держал Афоню за шиворот, с осуждением сказал поручику:
— Как же это ты, Щепкин? Он же у тебя с перепугу и сигануть в воздухе мог.
Щепкин нахмурился:
— Не видел я его. Не до того было. Казаки за нами по пяткам шли. Если бы замешкались, не угнали бы машину! Факт! А этот, — он покосился на Афоню, — охранял ее. Тоже факт!
— Я казак! — сказал Афоня. — Казаком и помру!
— Настырный! — усмехнулся седоусый, дал Афанасию подзатыльник, взял за руку:
— Шагай!
Афоня поднял голову, хотел пойти гордо, пусть видят — не испугался. Но ноги подломились, в голову ударила горячая волна, то ли усталости, то ли страха. И, сев на землю, он тихо, горько заплакал.
Бандитский угон личного самолета разозлил Лоуфорда, машина была новенькая, стоила не меньше шестисот фунтов. Но внешне шеф-пайлот остался невозмутимым и даже заметил с юмором, что наконец-то у большевиков будет единственный аппарат, с которым можно на равных встретиться и поиграть в воздушном бою. Если кто из красных умеет летать.
Черкизов юмора не принял, только заметил через Тубеншляка, что шеф-пайлот напрасно так снисходительно относится к красным пилотам. Аэроплан они угнали дерзко и ловко, и так же дерзки в бою.
Шеф-пайлот, не скрывая скуки, выпроводил русских из своей каюты-комнаты в сборном бараке. На столе у него лежали письмо от отца и толстая пачка лондонских газет месячной давности.
Отец жаловался, что в делах наступает застой, заказы на моторы от армии резко сокращены, перспективы неопределенны. Просил изучить возможности вложения капитала в нефтяные промыслы Баку. Можно ли арендовать на долгий срок или приобрести за небольшую цену неразработанный нефтяной участок или две-три действующие скважины?
