— Чего ж ты тут тогда делаешь? — сощурился сотник.
— Не твое, казак, дело! Куда идете?
— В Астрахань…
— Ишь ты! А что вы там потеряли?
— Потеряли не потеряли, а найдем… Ты, парень, не злобствуй! В Астрахани теперича не ваша власть!
— С чего это?
— Так все знают! Взял штурмом город с восточной стороны генерал Толстов!
— Брешете… — охнул Молочков.
— Кобель брешет, а мы люди! Народ мы!
— На грабиловку жмете? — догадался Молочков.
— Свое берем! Ты вот что… Мы тебя не тронем. И твоих не тронем. Тут кругом пески, одна дорога — мимо вас. Пропусти.
Молочков поиграл плетью, подумал.
— Предупреждаю! Сунетесь на сто шагов, открываю огонь!
Он вздыбил коня, крутнулся, понесся к мазанке. Пыль оседала на земле.
Дипломаты вернулись в обоз, их разом обступили. Даже с крыши мазанки было слышно, как истошно кричали бабы, грозились кулаками.
Обоз двинулся мимо поста.
— А ну, пугни! — сказал сквозь зубы Молочков. Разом забили два «максима» поверх голов.
Под самой крикливой девицей дико заржала кобыла, встала на дыбки, показывая нечищенное, в комьях, брюхо. Девица вцепилась, визжа, в ее гриву, обхватила руками, сдавливая глотку. От этого кобыла совсем взбесилась и, взбрыкнув, рванула в пустыню… Молочков засмеялся. Обоз рассыпался по просоленной, плотной земле, бежал что есть духу назад. Попереди всех на телеге крутил вожжами старый сотник, оглядывался. Но его обогнал попик, так наподдал, что только на скачках выступать.
Когда все стало пусто, Молочков двинулся из-под защиты дувала, подобрал головной платок в розах, костяной гребень и пустой чувал.
Подумав, свернул к барханам. Настасью Никитичну он нашел скоро. Она сидела на земле и икала с перепугу. Кобыла ее мирно паслась, отбежав в сторонку.
Увидев Молочкова, встала и, глядя на него круглыми, белыми от страха глазами, начала расстегивать кофту. Когда показалась округлая розовая грудь, Молочков растерялся:
— Ты чего? Спрыгнула?
— Только не убивайте…
— Дура! — сплюнул Молочков. — Застегнись!
Когда она привела себя в порядок, спросил:
— Кто такая?
Поповна со страху рассказала даже то, чего не спрашивал. Слушая, он жевал травинку.
— Англичане? Аэроплан, говоришь? Что ж… Тогда поедешь в Астрахань! А реветь не надо! Раз с контрой шла, значит, сама такая!
Запасы бензина на красном аэродроме закончились двадцать пятого мая. Когда выцедили последнее, на аэродромном поле поднялся страшный крик, махание кулаками и проклятия, от которых тряслась земля. Красвоенлеты злились не зря: первый налет британцев, когда их разведчик прошел низко над городом, прозевали, но теперь каждый день держали постоянно наготове «ньюпор». А раз бензина нет, — значит, британцы налетят безнаказанно.
