Подошел боцман, за ним принесли оплетенную бутыль, корзину с мягкими, посыпанными солью сухарями. По традиции перед боем матросы получали по двойной чарке ямайского рому.
Когда выпили и захрустели сухарями, а боцман отправился к пулеметчикам на ют, Коллинз спросил тихо:
— Так что будем делать?
Артиллеристы молчали, только коренастый наводчик, пожилой и лысоватый Шер, служивший на флоте уже третий десяток, сказал:
— Я еще жить хочу.
— Они тоже… — сказал Коллинз.
— Уйди, — попросил Шер. — Не сбивай парней. За это знаешь что будет?
Он выразительно кивнул на рею и провел по горлу ребром ладони.
— Подвесит коммодор вялиться на солнышке, как рыбу!
Коллинз ушел.
Постояв у борта и поглазев на темную волну, которая выбивалась из-под грузного туловища «Крюгера», он решительно направился к люку, спустился в трюм, разыскал на стеллажах зубило и молоток потяжелее, пролез через аварийный ход к пороховому погребу и облегченно вздохнул: здесь никого не было. Стальная дверь в погреб со снарядами была задраена, но люльки цепного элеватора, по которому подавали снаряды на палубу, к орудиям, были перед ним. Коллинз усмехнулся и начал осторожно, но быстро расклепывать элеваторную цепь. По транспортеру теперь снаряды не подашь, а таскать их вручную к орудиям — много не настреляешь…
Нет, если честно, он надеялся, что, сделав свое дело, он уйдет незамеченным — попробуй найди потом, кто это сделал из экипажа.
Но в самый разгар работы сзади на его затылок обрушился такой удар, что Коллинз только на миг сквозь багровый туман, застлавший глаза, успел разглядеть перекошенное лицо боцмана…
Очнулся он не скоро, от духоты и страшного металлического звона, которым отзывались переборки на залпы наверху. Он лежал в якорной, среди канатов, бочек с суриком, запасных цепей, затылок жгло, и голова казалась огромной, как тыква.
Иллюминатор, в который можно было протиснуть только руку, был высоко под подволоком, и Коллинз, постанывая и кряхтя, долго пробирался к нему по рундукам и бочкам.
Когда приник, увидел немногое: далекую желтую полоску песчаного берега, чуть ближе, на мели, дымно и жарко полыхавший серый миноносец, вокруг которого то и дело поднимались столбы ила и воды от разрывов тяжелых снарядов, две мачты уже затонувшего судна, которые торчали справа.
С миноносца время от времени слышался слабый треск, оттуда, из огня, стреляли по «Крюгеру». Потом треск прекратился, на носу, не охваченном огнем, показались две черные фигурки, прыгнули в воду, поплыли к берегу. И тут же их накрыло пенистым, черным от донной грязи разрывом.
