— Ну, как я? Старалась! — гордо сказала она. — Зеркала нету?
— Нету, — сказал Щепкин. И протянул ей платок. — Утрись.
— А что, поплыла моя прелесть?
— Немыслимой ты красоты девушка! — сказал Щепкин. — Мадам Баттерфляй! Сказка народов Востока!
— Ох ты! — Она наконец глянула в оконное стекло на свое отражение: — Действительно. А ведь старалась! Все старались! Тонька кофту дала. Микитична обувку.
Взяла платок, крепко утерлась.
Щепкин смотрел, улыбаясь. Смешно, с нею он не чувствовал никакого стеснения, которое овладевало им обычно в присутствии женщин. Не испрашивая разрешения, она обошла комнату, с любопытством потрогала его шлем, опасливо покосилась на телефон.
— Важный ты, — сказала она с уважением. — И стол у тебя важный! А что у тебя с физией-то? Как кислотой плеснули!
Она сказала так просто, что Щепкин, который обычно не любил таких вопросов, объяснил коротко.
— Небось маешься, думаешь, урод, мол? — сказала она. — Я тебе вот что скажу: с лица воду не пить! А фигурой ты очень даже видный. И ручки у тебя дай бог! Наверное, если прижмешь, охнешь?
— К чему это?
— Да понравился ты мне, — сказала она печально. — Все ждала, еще придешь. Ты на собрании тогда на меня что, обиделся?
— Было дело.
— Нехорошо. На меня обижаться нельзя. У меня характер такой, бритвенный. А почему? Потому что считают, раз я такой дылдой уродилась, значит, со мной можно просто. По улице пройтись, так стесняются, верзила, мол. Все больше за пазуху нырнуть норовят. Вот и приходится! А ты не начнешь за пазуху?
— Нет… — засмеялся Щепкин.
Она неожиданно расстроилась:
— Да что я, вовсе без симпатии?
Вот и пойми ее!
— Ты вот что! — сказала она. — Спасибо тебе. От имени всех. Все в небеса сегодня смотрели! А я в особенности. Только ничего не поняла: тырк-тырк — и все кончилось! Быстро ты их.
— Как вышло, — засмеялся Щепкин.
— Ты сейчас летать не собираешься?
— Нет.
— Тогда пошли! — сказала она.
— Куда?
— Ко мне! Когда ж у меня еще время будет тебя с дедом познакомить! Он у меня знаешь какой? Любого человека глянет — и сразу ему рецепт! Никогда не ошибается, какой человек.
— Я-то при чем?
— Так ведь понравился… — тихо сказала она, глядя на него пытливо кошачьими своими глазами, и неожиданно залилась краской. — А ну тебя!
Через поле Щепкин шел рядом с нею.
На аэродроме произошел переполох, мотористы выскакивали из ангара, глядели.
— Кто такая? — спросила изумленно Даша у мастерового Балабана, потому что он был из местных.
— Гибель! — сказал тот в ужасе. — С виду вольная, сунься — голову свернет! Пропадет товарищ Щепкин… И чего он с ней поперся? С ней же никто не ходит, знают, что змея! Пропадет!
