Йори засмеялся, потом они какое-то время помолчали. Рев бури все усиливался. Казалось, что он исходил из долины.
«А мы все еще здесь, — сказала Лина. — Но я уже все собрала, если они заберут нас завтра».
«Ты не забыла взять мой учебник математики?» — спросил Йори.
Лина засмеялась, но потом ответила серьезно: «Нет, только молитвенник».
Они снова молчали и вслушивались в шум за окнами.
Рев ветра все нарастал и ширился.
«Включи, пожалуй, радио, — сказал Йори, — сейчас будет прогноз погоды».
Жена подошла к комоду, на котором стояло портативное радио рядом со свадебной фотографией в рамочке, керосиновой лампой, настольными часами, вставленными в камень с двумя сернами наверху, миниатюрой с изображением церкви Св. Оттилии в Шварцвальде и вырезанной из дерева скорбящей Мадонны в венце из лучей, а сверху на стене были развешаны все родственники и предки их многочисленного семейства, поначалу цветные, но со временем все более блеклые и коричневатые.
Она вздохнула. «Что здесь мне надо нажать?» — спросила она и начала вращать ручку настройки.
«Вторую кнопку справа, с внешней стороны, — сказал Йори сердито. — И нажать, а не крутить. Иначе нам придется покупать где-то новое радио».
Лина нажала вторую кнопку с внешней стороны, и послышался на удивление ясный женский голос, без помех, который объявил, что сейчас будет прогноз погоды, но его читал уже мужской голос. Он предсказал штормовой ветер, длительный снегопад как в горах, так и в долинах, и завершил следующим четверостишием:
Буря пусть ревет сердито,
Но на свете есть Один,
Он всегда тебе защита,
Всей вселенной Господин.
Йори и Лина посмотрели друг на друга. Они знали это изречение, оно было у них вывешено на стене, напротив которой стоял комод.
Лина покачала головой. «Это не обещает ничего хорошего».
«Это то же самое, что зоны высокого и низкого давления находятся повсеместно», — предположил Йори, хотя и он еще никогда не слышал подобного прогноза.
Они еще раз насторожились, когда пришло время вечерних новостей и диктором был объявлен Бартоломе Эпп.
Бартоломе Эпп был покойный дядя Йори, он был пастором, его фото висело на стене рядом с радиоприемником посреди всей фотогалереи, и голос, который сейчас звучал, был несомненно его, хотя он уже более тридцати лет как умер.
Голос объявил, что хочет на сей раз сообщить хорошие вести слушателям и слушательницам, которые уже по горло сыты плохими новостями.
«Но это же…», — сказала Лина.
«Это он, — сказал Йори и приподнялся на своей постели, забыв о своей больной ноге, — это же дядя Бартоломе!»
