— Нет, разрази их гром, усташей проклятых.
— Почему думаешь, что это усташи?
— По разговору. Кричат, и все понятно.
— А немцы были?
— Не видел. Одеты как немцы, но говорят по-нашему. Это усташи и черный легион.
— Как им удалось поджечь ваш лагерь?
— Да вот так и удалось, — вздохнул Лазар. — Не смогли мы его отстоять. А бились целый день.
— Почему же вы не взяли ни одного «языка»?
— Они отлично дрались, как никогда. Одни падают, а другие продолжают наступать, да еще ругаются и норовят схватиться врукопашную.
— А из твоих кто-нибудь сбежал?
— Из роты? Никто. Правда, отступили, когда стало совсем жарко. Чуть не остались без станкового пулемета.
— Паникеров наказал?
— А кого наказывать? — удивленно спрашивает Лазар. — Если уж наказывать, так надо половину роты, да, по правде говоря, и меня самого. Я тоже драпанул, чтобы пулемет спасти.
— Ладно, ладно, — говорит Жарко хриплым голосом. — Как раз вовремя пришли. Здесь и остальные роты, кроме той, что за Саной. Мы должны удержать эту линию во что бы то ни стало. Будем защищать Домбраву, Постирево и лагерь в Каране. Вы ужинали?
— Ужинали, товарищ командир. Ели баранину без соли да хлеб.
— Где у вас раненые?
— Отправили в лазарет.
— Сколько тяжелораненых?
— Позвать Эмиру или Анджелию?
— Разве Анджелин с вами? — удивился Жарко. — Он поправил поленья в костре, возле которого сидел. Целый столб искр взметнулся вверх и осветил его продолговатое озабоченное лицо.
— Со вчерашнего дня у нас, — ответил Лазар, расправляя плечи. — Она сама пришла в роту и сказала, что не уйдет, пока нам не станет полегче.
— Берегите ее, — сказал Жарко, — она вечно лезет на рожон, везде хочет быть первой. В Приедоре получила пулю в горло, чудом уцелела. Когда же это у нее успела рана-то зарасти?
— А она о ней и не вспоминает, — сказал Лазар, обрадованный тем, что Анджелин выбрала именно его роту.
— Позовите ко мне Анджелию, — сказал Жарко. — Я командир батальона, а она командует…
— Чем командует? — недоверчиво переспросил Лазар.
— Ты знаешь, что такое СКМЮ?[3]
— Не знаю, — признался Лазар. — Может, это та самая диктатура пролетариата? — спросил он, припоминая апрельские курсы, на которых один товарищ из Словении задал ему вопрос о диктатуре пролетариата.
— СКМЮ — это сила, — сказал Жарко, — и Анджелин управляет этой силой.
— СКМЮ? — еще раз переспросил Лазар.
— Иди передохни, — улыбнулся Жарко. — А куда ты свою шапку девал?
Он поднес руку к кепке, которую напялил на голову вместо потерянной в бою меховой шапки. Не посмел признаться Жарко, что потерял шапку во время отступления. Лазар подбежал к дереву, отвязал коня, вскочил на него и поскакал.
