Целые орды неслись по дороге и скатывались со склона. Они не стреляли, но вопили, угрожали, ругались:
— Хватай их живьем, держи партизан!..
— Схвати меня за…! — отозвался Лазар.
Один из наступающих, услышав его слова, закричал в ответ:
— Погоди, схвачу и оторву…
Шагах в пятидесяти Лазар увидел зеленых солдат, которые, перебегая от дерева к дереву, приближались к нему. Патроны в автомате кончились, остался лишь револьвер и граната («это на случай, если меня окружат»). И снова совсем один (его ребята уже отступили), он вынужден был отходить, бросив мертвого Дакича и раненого партизана, который звал на помощь. Он понял, что контратака не удалась: враг занял лагерь и поджег его, дым клубился над лесом. Противника не отбросили и лагерь не спасли.
Посмотришь на запад — земля горит. Взглянешь на восток народ кишмя кишит в лесах, на тропах и дорогах. С запада идет армия, а перед Лазаром на километр, на два все дороги забиты крестьянами, женщинами, детьми, телегами и скотом, ранеными и беженцами. Без каких-либо указаний, по собственной воле народ отступает в сторону Карана, Стриговы, Марин, глубже в тыл, надеясь на батальон Жарко.
Как он покажется ему на глаза? Что скажет? Поверит ли Жарко, что действительно они не смогли отразить наступление?
— Ползут со всех сторон, как муравьи, — повторил он слова Хамдии, хотя совсем недавно не мог себе этого представить. — Мы их встретим на Поште, — бормотал он, а кто-то невидимый шептал ему на ухо, что и эта попытка провалится, потому что враг сильнее, чем они. — Мы их остановим в Деветацах…
Но ничего не получилось. Они не смогли остановить врага. Горы были перекопаны снарядами, села выжжены. Особенно пострадал хуторок под горой Пошта, в нем не осталось ни одного дома.
Когда отступали к Прусцам, Лазар столкнулся с Райко. Парень выглядел как-то необычно, щеки его пылали, в руках он держал флягу.
— Командир, а я женюсь! — крикнул ему Райко.
— Что ты мелешь, дурак?
— Женюсь, говорю тебе, и поэтому вот тебе фляжка. Бери! Тут ракия. Разве можно жениться без ракии?
— Где взял?
— Чего спрашиваешь, пей… Надо еще других угостить, так и бог велит.
— Какой еще бог? Бога нет!
— Это комиссар говорит, что нет, а я комиссару не верю и не люблю его… Пей, Лазар, и будь здоров и счастлив.
— Клянусь своими ребятишками, ты уже пьян, Райко.
— Не пьян еще, но буду пьяным, потому что женюсь, а тебя, командир, зову в сваты.
— Где же твоя невеста, горе ты мое?
— Невеста здесь, в роте, только не скажу, кто она. Комиссара боюсь. А что, хорошие люди эти комиссары или у них сердца каменные? Мне кажется, каменные у них сердца, ничего не чувствуют, а только нас критикуют.
