Я видел усыпанные хрусталем, как каплями воды после обильного дождя скальные наросты по всему лесу и поражался их идеальной чистоте. Будто Всевышние, взяв горсть своих безупречных слез, рассыпали их по эльфийской земле. Но я даже не мечтал ступить на путь, хрустальным потоком стремящийся ввысь, к подножию горы, что полностью состояла из кристалла. Прозрачный камень то гладко, то угловато вырисовывал очертания огромного дворца-замка. Не раздумывая ни секунды, я ринулся к нему, ведомый зовом своей души.
— СТОЙ!
Я встал как вкопанный, а учитывая скорость, с которой несся, то полетел кувырком, увлекая за собой наездницу.
— ТЕМЕНЬ И ЕЕ ТВАРИ!!! Дзынь-тинь!…ПАРШИВЕЦ! Бах-бабах! Я тебе ноги переломаю и завяжу бантиком! А-а-а-а-а! Брэмц! Грымц!
Все затихло. Я боялся открыть глаза и узреть свою хранительницу в неестественной позе без капли жизни внутри. Червячок вины и страха неистово грыз меня изнутри. Да что там червячок, стайка зомби грызла с особой жестокостью.
— Данка-а-а-а… — голос феникса дрожал.
То, что это был именно он, я понял, даже лежа на лопатках и задними ногами меся воздух. И все это в лошадином облике!
— Да-а-анка-а-а? Ты там живая? — Ласкан не торопился спешиваться и приближаться к нам.
Они с Ваном по очереди ехали на Пале всю дорогу. Теперь была очередь феникса. Единственной лошадью из всех, кто смог бы нас догнать, была именно Паля. А посему, не стоит удивляться, что остальные еще не здесь. Зная эту кобылу, могу предположить, что она из врожденной вредности сразу ринулась за нами, а уж никак не из-за испуга за наши жизни.
— Эй! Ты жива? — на скаку останавливая моего сородича, кричал эльф.
— На вряд ли… Темень! Чую, пахнет переломом… Ау! И не одним!
Я побледнел, хотя куда уж бледнее? Видеть себя со стороны не могу, но кровь схлынула в пятки однозначно!
— Су, встать можешь?
— Не уверена!
Я, наконец, перевернулся на лапы и стал выискивать свою lati[1]. Мать моя водная стихия! Ругательство чуть не вырвалось наружу. Вовремя вспомнил, что я тупая скотина с мороком на когтистых лапах.
Картина была страшной. Точнее, несла ужас в мое будущее, потому что такого банши мне не простит.
Небольшой рассохшийся деревянный домик с когда-то покосой крышей, а теперь без оной, стоял в пяти тарах от хрустальной дороги, в которой четко виднелась трещина и почти два десятка глубоких борозд. Я скоренько вобрал когти и поджал под себя лапы, почти упав от своих же действий. Дорога скользкая, без своих нетрадиционных для лошади лап проблематично по ней передвигаться. И как только Палевая нас догнала?
