- С храмовниками всё сложнее, - усмехнулся Велион, забирая у подошедшей служанки свою тарелку.
- Да, на самом деле, с ними тоже всё просто. Я нападаю не на самих жрецов, а на то, во что они верят. Что за дело жрецу до другого жреца, жившего сто лет назад? Он ему ни отец, ни брат, никто. Потому что отцом жреца обычно был каменщик или рыбак, или сапожник, или вообще кто угодно. Кроме верховных жрецов, конечно, у них папы - графы и рыцари, те могут обидеться по поводу затронутой чести семейства, но они обычно на мои выступления не попадают. Обычным же жрецам на такое плевать - они вырваны из этого круга, когда сын рыбака и внук рыбака становится рыбаком. На старую семью им плевать, потому что они уже не являются её частью. На новую - тоже, это не семья в обычном понимании, наследников жрец с другим жрецом не оставит. А вот богу он молится тому же самому, что и его предшественник сто лет назад или даже двести, и делает это в том же храме, в той же келье перед тем же идолом. Вот туда и надо давить. Но тоньше. Простой человек тонкость не поймёт, ему нужны грубые действия. Для жреца же нужно что-то другое, он, в конце концов, образованный человек. Например, то, что идол его не такой уж и старый, а есть постарше и поглавнее.
- Культ Единого возник недавно, уже после войны, - заметил Краг. - Мне об этом один жрец рассказывал, когда я ещё в городской страже был.
- Потому-то его последователи самые злые и нетерпимые, - с деланой печалью закончил свой рассказ Кронле. От этой гримасы у него даже как будто прибавилось шрамов.
- И Низвергнутого ты сам придумал?
- О, нет, это не я. Видишь ли, я и сам когда-то был жрецом, но большую часть времени я проводил за кружкой с вином, а не за изучением всех молитв, легенд и преданий, потому-то имена его братьев я и позабыл. Но погубило меня не это, а то, что меня прихватили с прихожанкой во время... молитвы. Замужней прихожанкой, а я ещё и обет безбрачия давал. Представь себе, за этот смертный грех меня... - сказитель сделал паузу, чтобы глотнуть эля, - выгнали из храма. А за то, что я рассказал в присутствии служителям Единого о том, что их бог - внебрачный сын Красного, получившийся от противоестественной связи, меня хотят сжечь. Где жизненная справедливость? Я же не давал Единому никаких клятв. И не дам.
- Не слишком-то тонкая работа, - заметил Велион, занятый до этого исключительно тарелкой с тушёной репой.
- Это были пьяные жрецы, сам я был пьян, и большая часть людей в той таверне - тоже. Я, если честно, очень удивлён, что про меня вообще вспомнили и до сих пор хотят сжечь.
