— Хоть насколько-то углубиться под землю удалось тогда?
— В четырех местах команда академика буровые работы провела. До девяти метров под землю бур уходил. И во всех четырех местах результат был один и тот же: с определенной глубины начиналась пустота.
— Мы можем там побывать? — неожиданно поинтересовался я, хотя по пути в Мелитополь, вспомнив рассказы о странностях окрестностей поселка Садового, дал себе слово не приближаться к опасной зоне ближе ружейного выстрела.
— Без проблем! — не задумываясь, отреагировал на мое предложение Игорь Михайлович.
О своем поспешном желании я вскоре пожалею — в машине «скорой» помощи, которая с завывающей сиреной помчит меня, истекающего кровью, по вечернему Запорожью…
От поселка Садового до местного черешневого сада, под которым находятся видимые даже из космоса странные пустоты, путь короткий. Нужно только по песчаной дороге подняться на горочку и вот она, земля древней, загадочной Герры, упомянутой самим Геродотом.
Сопровождающий нас Игорь Богданов окидывает взглядом сад и говорит:
— Такого места, как здесь, не найдешь, наверное, нигде в мире. Не случайно именно отсюда во времена СССР поставляли черешню даже членам Политбюро ЦК КПСС. Вкуса она необыкновенного. Слой песка здесь не более метра, а дальше — достаточно плотная земля начинается. Догадываетесь, какой в итоге эффект получается? Влага в саду постоянно имеется — под песком. Тут особый микроклимат.
Энергетический удар за вторжение
— А зона с возможным скифским некрополем и несметными богатствами, — перехожу к главной теме своего визита в Садовое, — где-то здесь находится?
— Прямо под нами! А начинается она во-он оттуда, — машет рукой наш проводник в сторону горизонта.
Услышав небрежное «прямо под нами», я чувствую, что сердце мое замирает на мгновение… Мне не то, чтобы страшно… но страшновато почему-то. Хотя робким себя я, в общем-то, никогда не считал. Наверное, мне нужно было попросить разрешения у зоны аномальной — можно ли, мол, о тайне твоей вслух рассуждать и вообще интересоваться ею. И, дождавшись ответа [а он бы обязательно последовал, не сомневаюсь], принимать потом окончательное решение, как действовать дальше. Увы, мы сильны задним умом. В этом мне еще раз придется убедиться вечером на операционном столе, когда врачи будут зашивать резаную рану на моей левой ноге. «Как себя чувствуете?» — периодически интересовались у меня медики. Дважды я ответил, что вполне бодро, а в третий взял да и брякнул: «Полагаю, распятому Христу было гораздо хуже, чем мне». Я старался шутить, хотя мне в тот момент было совершенно не до шуток. Там, на операционном столе, я понял, что стало первопричиной моей травмы. Вернее, я понял, кто [или что] нанес мне энергетический удар, спровоцировавший травму. И до зубной боли осознал раз и навсегда: любой человек, не имеющий в душе Бога — единственного надежного защитника, может в любой момент своей жизни вот так же, как и я, остаться один на один с запредельными, если можно так выразиться, силами. И не факт, что он окажется победителем.
