-- И что ты собираешься делать дальше?
-- В смысле? -- не понял Айван.
-- Ну, как. Оставить его здесь я не могу, как я объясню его появление своим посетителям? Город городом, но слухи расходятся здесь быстро. Лишнее внимание властей мне ни к чему. По доброте душевной помочь, я тебе помогу, но если ты постоянно будешь приводить ко мне незнакомцев...
Айван потупил взор. Он об этом даже и не подумал. Мурра ему ничего не должен, даже наоборот. Он лишь не хотел, чтобы Нандина задержали стражники и начали допрашивать.
-- Извини. Просто я не знал, что еще делать.
-- Ладно, забудь. Просто в следующий раз сначала думай, а потом действуй.
Вот и отец так говорил, подумалось Айвану. Вот только он его почти никогда не слушал. Жалеет ли он? Иногда, особенно в те моменты, когда с ним приключаются напасти, навроде тех, что произошли на холме, и лишь вовремя вспомнившиеся советы могли бы это отвратить, однако вспоминались они почему-то уже после, и то не всегда; столько времени уже прошло.
-- Что у тебя с рукой? -- неожиданно спросил Мурра. Айван растерялся, он все это время пытался прятать ожог в рукаве, что было не так-то просто, рука зудела неимоверно. Как и в случае с Нандином, заранее он ничего не придумал. Сначала думай. Просто думай!
-- Это... Да так, случайно обжегся, когда костер разводил.
-- Зачем тебе костер посреди города? И разве ты не мастак в этом?
И чего он такой дотошный? И Нандина все расспрашивал, пока тот не грохнулся. А что, это вариант!
-- Да я... нашел хлеб. Он черствый немного, я и решил его поджарить, да вот, не заладилось. А говорить как-то неловко было.
-- Этот же костер тебе и по лицу заехал? -- усмехнулся травник, осматривая синяк на скуле.
Айван решил, что сейчас он еще спросит, где именно был найден хлеб, где он теперь и получилось ли его таки поджарить, но вместо этого травник просто встал, нашел среди своих припасов баночку и принялся смазывать руку мазью, от которой ожег и содранную кожу тут же начало щипать. Насчет содранных костяшек он тоже промолчал.
-- Все, -- выдохнул Мурра, завязывая последний узел на перевязанной руке. -- Не снимай и не мочи три дня, потом придешь, я сделаю перевязку. Так, а теперь задери рубаху, мне надо взглянуть на порезы.
Раны от порезов продолжали слегка пощипывать, но не беспокоили. Вся мазь под повязками давно засохла и стерлась, бинты съехали и ослабли.
-- Я ведь говорил тебе зайти пораньше.
-- Да я... так. Все времени не было.
