Они снова припали к монитору.
— Обрати внимание на эту вмятину, она не имеет форму круга, — заметил Фоунтейн. — Ее абрис — это цепочка соединенных между собой дуг разной длины. Посмотри, заканчивается одна дуга — начинается другая, заканчивается одна — начинается другая, — и он провел концом ручки по каждой из дуг.
— Напоминает контур стилизованной ромашки, — сказал Данн. — Только лепестки этой ромашки имеют разный размер.
— Зачем нужна опора с таким контуром в основании? Какой в этом смысл?
И тут Данна вновь осенило. Глаза его загорелись лихорадочным блеском, он вскочил, вдавил очки в переносицу и срывающимся от волнения голосом спросил Фоунтейна:
— Сэр, у вас есть что-нибудь круглое, чем можно оставить след на бумаге?
Фоунтейну показалось, что если сейчас же не дать Данну того, что он просит, его хватит удар. Он достал из стола печать и протянул Данну. Находясь в невероятном возбуждении, Данн вытащил лист бумаги из лотка принтера, поставил на него печать и громко продекларировал:
— Это я прилетел на остров первый раз! — Он шлепнул печатью еще раз, сместив ее относительно первого оттиска, и радостно воскликнул: — А это я прилетел на остров во второй раз!
Потом он поставил еще несколько печатей вокруг первого оттиска с небольшим сдвигом от него, сопровождая каждый оттиск комментарием: «Третий раз, четвертый…», затем обвел фломастером край получившейся фигуры и протянул лист Фоунтейну:
— Посмотрите, окружность этого якобы круга состоит из нескольких соединенных дуг. И вот как эта окружность образовалась.
Данн был в ударе и походил на ученого в момент озарения. Фоунтейн смотрел на него с неподдельным интересом.
— У моего корабля опоры без волнистых краев, — продолжал Данн. — У него цилиндрические опоры правильной формы и прекрасная система навигации. Но я тем не менее не могу каждый раз при приземлении попадать абсолютно точно в прежний, так сказать, оттиск печати, я каждый раз немного промахиваюсь относительно центра первого оттиска. Причем, заметьте, случайным образом. И в итоге получается вот такая картина! — торжественно заключил Данн, указав рукой сначала на экран монитора, затем на лист бумаги.
Он замолчал и рухнул на стул, устав от пережитого эмоционального всплеска.
— Невероятно, — только и смог произнести Фоунтейн; он был восхищен точностью найденной аналогии с печатями и простотой объяснений Данна.
Джоан принесла кофе.
Обращение «дорогая» не выходило у нее из головы. Она не могла понять, что произошло с шефом, и снова и снова возвращалась к этой теме.
