— Посмотрите, — переходя от снимка к снимку, комментировал Данн, — головка камыша свисает по ту сторону стебля. И здесь тоже. И у этого камыша то же самое, — Данн вдруг встал с кресла, будто собирался произнести речь. — Я уверен, что центр образования волны находился на острове в том месте, где расположен след.
Фоунтейн посмотрел на Данна, ожидая объяснений. Тот продолжил:
— Важно знать, из какого положения по отношению к следу я фотографировал. Оказавшись на острове, я первым делом пошел в обход следа. Барри шел за мной и рассказывал, что произошло. А я в это время записывал его рассказ на диктофон и щелкал без остановки. Иногда Барри подсказывал, что снимать. Он останавливал меня и предлагал сфотографировать то вмятину, то сломанный камыш.
Фоунтейн начал догадываться, куда клонит Данн.
— А как ты снимал камыши? Они ведь растут вдоль берега. Ты подходил к ним?
— Нет, у меня не было времени. Я поворачивался лицом к озеру, приближал сломанный стебель и фотографировал. И при этом стоял спиной к следу.
— И головки были свешены в противоположную от тебя сторону! — придя в не меньшее возбуждение, чем его молодой коллега, воскликнул Фоунтейн.
Данн как истинный корреспондент-хроникер, находящийся в состоянии новостной лихорадки, уже не мог сдерживать переполнявшие его эмоции. Он заговорил торопливо, захлебываясь словами.
— Посмотрите на любой сломанный камыш. Его головка висит, возможно с небольшим отклонением, за стеблем в сторону от фотографа. Так сломать камыш может только воздушная волна, идущая от фотографа к камышу. А что значит от фотографа к камышу? Я же при этом стоял спиной к следу…
Фоунтейн не выдержал и перебил Данна:
— Это означает, что волна шла от следа к камышу, то есть зародилась над следом.
После их разговора на повышенных тонах стало очень тихо, лишь шумел кондиционер, нагнетая в кабинет прохладный воздух и колебля листья-ракетки разлапистого цветка. Они молчали, глядя друг на друга радостными глазами людей, только что разгадавших вековую тайну.
Позвонила Джоан и напомнила Фоунтейну, что через час у него плановое совещание редакторов отделов.
— Оповестите, пожалуйста, всех, что совещание отменяется. И еще, Джоан, дорогая, — сказал Фоунтейн, но тут же осекся и смутился от своего невольно вырвавшегося обращения. — Принесите нам с Робертом, пожалуйста, кофе.
Джоан удивилась словам шефа, но ничего не сказала.
— Теперь займемся вмятинами, — предложил Фоунтейн. — Может быть, мы что-то упустили.
