— Это не твоя вина, Памела, — Ксантия поймала руку леди Шарп. — Это вина Мартиники, по крайней мере, частично, потому что она так говорит. Я не могу представить… Боже мой, я на самом деле не могу подумать о том, что же заставило ее совершить нечто подобное!
Ротуэлл перестал бродить и пронзил обеих леди суровым, неласковым взглядом золотистых глаз.
— Ее мать заставила ее сделать это, — проскрежетал он. — Господи Боже, сколько раз мы должны обсуждать это? Неужели ты не можешь увидеть это? Девчонка — просто копия Аннамари.
— Аннамари едва ли была роковой женщиной, какой ты желаешь представить ее, — сердито ответила Ксантия. — Но не важно. Что же теперь с этим делать, Киран? Неужели ты выдашь девушку замуж за негодяя? И он не понесет совсем никакого наказания?
— О, я разберусь с Сент-Врейном, — рявкнул Ротуэлл. — Черт бы все это побрал, хотел бы я, чтобы Люк был жив. Тогда ему пришлось бы разбираться с этими проклятыми неприятностями, в которые он вовлек нас.
— Нам всем хочется, чтобы Люк был жив, — резко ответила его сестра. — Но он мертв, следовательно…
Громко хлопнувшая дверь прервала ее слова.
— Нет, он мертв, — воскликнула Мартиника, в ее голосе явно звучала горечь. — И никто не сожалеет об этом больше, чем я. Но едва ли стоит винить мертвого человека за мои ошибки. И если мой отчим так обременил вас мной, Ротуэлл, то сделайте одолжение и без промедления избавьтесь от этой ноши. В самом деле, мне бы очень этого хотелось.
Ксантия полетела к ней через всю комнаты.
— Мартиника, ради Бога, помолчи!
Но по лицу Мартиники теперь струились слезы.
— Вы ненавидите меня, не так ли, Ротуэлл? — прошептала она. — И вы ненавидели мою мать тоже. Вы стыдились ее. Стыдились ее кожи, стыдились того, кем она была — и вам стыдно, что я sangmêlé[10].
— Замолчи, чтоб тебя! — голос Ротуэлла звучал зловеще. — Ты ничего не знаешь о моих чувствах. Ничего, черт возьми, ты слышишь меня?
— Что ж, избавьтесь от меня! Но сделайте это, не навязывая меня какому-то бедняге, который не сделал ничего дурного, кроме того, что согрел мою постель — и по моему настойчивому требованию при этом.
— С меня этого довольно. — Ротуэлл зашагал к ней через комнату. — Ты будешь держать себя в рамках приличия, мисс.
Ксантия стратегически проскользнула между ними.
— Она не вышла за рамки приличий, — отрывисто произнесла она. — Мартиника, что это за вздор насчет твоего настойчивого требования?
— Я еще раз говорю тебе, Ксантия! — воскликнула девушка. — Сент-Врейн не виноват в этом.
