— Oui, мсье. — Она сцепила руки за спиной, пока они прогуливались, и выглядела совершенно непринужденно рядом с ним, вот дурочка. — Я провела шесть лет в школе миссис Харрис.
— Миссис Харрис? — спросил он. — Я должен знать ее?
Мартиника наклонила голову и улыбнулась.
— В обществе ее называют «Школа наследниц миссис Харрис», — сказала она. — Это место имеет скандальную славу. Где вы скрывались, Сент-Врейн?
— В Париже, — прозаично ответил он. — Что, ради Бога, такого скандального в этой школе?
— Это школа, в которую посылают девушек из самых богатых семейств нуворишей, с тем, чтобы они могли научиться, как парировать и отражать нападения светских повес, распутников и охотников за приданым.
Вопреки здравому смыслу, его улыбка стала шире и превратилась в смех.
— Боже мой, вы шутите, не так ли?
— О, нет, мсье, — серьезно произнесла Мартиника. — Кстати, а вы — повеса? Или распутник?
— Прошу прощения?
Девушка усмехнулась ему.
— Что ж, вы говорили, что очень богаты. Так что вы не можете быть охотником за приданым.
Она говорила совершенно искренне.
— Неужели каждый мужчина, который ищет вашей компании, — один из этих трех?
— Так миссис Харрис научила нас предполагать.
Импульсивно он потянулся вниз и взял ее за руку.
— Мне бы хотелось, чтобы я мог опровергнуть ее слова, моя дорогая, — ответил молодой человек, ободряюще сжимая ее пальцы. — Но боюсь, что миссис Харрис может оказаться права, и не важно, насколько цинично это звучит.
Каким-то образом они остановились. Мисс Невилл взглянула на него из-под темных ресниц, и в его животе что-то неожиданно перевернулось.
— Вы… вы очень красивы, моя дорогая. — Эти слова он произнес более взволнованным тоном, чем намеревался. — Думаю, что вам на самом деле стоит прислушаться к миссис Харрис. И я… хм, я не должен быть с вами наедине.
— Мы не одни. — Ее взгляд был теплым и уверенным, когда она изучала Сент-Врейна. — Интересно, мсье, не можем ли мы оказаться родственными душами, вы и я.
— Что вы имеете в виду?
Девушка снова очаровательно, по-французски пожала плечами.
— Вас не утомило то, что вас добиваются за вашу красоту и богатство? — предположила она. — Вам не хотелось бы, что бы хоть раз вы могли привлечь внимание кого-то, кто не хочет… ничего? Или, возможно, хочет узнать глубину ваших мыслей и склад вашего ума?
Сент-Врейн поморщился.
— Я мужчина, мое дорогое дитя, — проговорил он. — У нас немного глубоких мыслей и мы вполне удовлетворены, если нас хотят по какой угодно причине — если леди достаточно красива.
