— Хорошо, я сделаю, как вы прикажете, — наклонил голову князь. — А восхищаться есть чем. Все говорят о том, какое благотворное влияние вы оказали на государя. В последние месяцы его нрав значительно смягчился. Несколько офицеров, отправленных было в Сибирь, оказались затем прощены и возвращены назад.
— Да, было несколько случаев, когда я просила его величество о милости по отношению к провинившимся. Но это, в сущности, так незначительно…
— Нет, я говорю не только о тех случаях, когда вы лично просили за наказанных. В целом поведение его величества стало более взвешенным, его нрав — спокойнее. А поскольку все знают, что в последнее время вы часто беседуете с государем и он прислушивается к вашему мнению, то молва приписала это смягчение его нрава вашему влиянию.
— Молва слишком милостива ко мне, — улыбнулась Анна. — Что, замечу, случается редко: чаще молва бывает зла.
— Это вы очень тонко подметили. Но речь идет не только о смягчении наказаний. Всех воодушевило решение государя разрешить танцевать тот танец, которым мы наслаждались сегодня. Я, разумеется, говорю о вальсе.
— Ах, это! Да, я просила его величество разрешить вальс. Но тут нет никакой моей заслуги, ничего, за что стоит меня хвалить. Ведь я просила, в сущности, для себя самой. Просто я очень люблю этот танец, и мне было грустно, что он под запретом.
— Просили для себя, а получилось, что для всех. Потому свет и восхищается вами.
— А вы? Вы тоже восхищаетесь?
Она спросила — и замерла. И тут же рассердилась на себя: как это, в сущности, глупо — напрашиваться на комплимент! Но все же: что он ответит?
Князь внимательно посмотрел на нее и тихо произнес:
— Как же можно вами не восхищаться? Такое соединение ума и красоты, веселости и чуткости встречается крайне редко. Вы — как алмаз, лежащий в сокровищнице какого-нибудь индийского раджи. Никто не видит его красоты, никто о нем не знает, кроме его владельца. И лишь когда он выйдет на свет и найдет свое место на прелестной шейке какой-нибудь красавицы, все им восхитятся. Вот так и вы, ваши таланты пока что скрыты, но откроются со временем.
Она хотела спросить, когда же откроются ее таланты (и этот вопрос выводил прямо к главному, к тому, что сейчас волновало ее больше всего на свете — любит ли он ее), но тут вновь заиграла музыка, и князь воскликнул:
— О, мазурка продолжается, идемте!
И они отправились танцевать.
Больше до окончания танца поговорить им не удалось. А потом вокруг было все время слишком много людей, их постоянно отвлекали, так что ей так и не удалось задать тот главный вопрос. И единственное, что она не забыла ему сказать (и сказала это не наедине, а достаточно громко, при всех), что она надеется снова видеть его в их доме. Это было формальное приглашение, и князь ответил, что рад будет нанести визит.
