— Ах, папенька, как вы хорошо придумали! — воскликнула Анна. — Ничего лучше вы бы не могли предложить!
— Тогда иди сейчас, отнюдь не торопясь, словно бы в дамскую комнату. Иди к выходу и сразу садись в карету. А я подойду через пару минут.
Спустя короткое время она уже сидела в своей карете. Кутаясь в мех, Анна вспоминала два лица: озаренное радостью и любовью некрасивое лицо государя и точеное, строгое лицо князя Гагарина. Генерал-прокурор всю дорогу оживленно болтал, что-то рассказывал о своих служебных делах. Это было внове — раньше он никогда не вел таких разговоров при дочери, считая ее не слишком умной и далекой от государственных дел. Теперь, как видно, он признал в ней ум, равный своему.
Внезапно, словно о чем-то вспомнив, Анна обратилась к нему:
— Скажите, папа́, я ведь встречала на балу гостей и среди прочих заметила князя Гагарина. Но он почему-то был без супруги. А мне хотелось бы с ней познакомиться. Вы не знаете, почему ее не было?
— Познакомиться с женой князя Павла Гагарина? — удивился Лопухин. — Как же ты можешь с ней познакомиться, если ее не существует в природе? Князь не женат.
— Правда? — прошептала она. — Я и не знала. А вы обратили внимание на ожерелье, что было сегодня на императрице?
И они заговорили об ожерелье.
С того дня Анна жила словно бы в двух мирах. В одном она спала в родительском доме, затем отправлялась во дворец, где встречалась с государем, беседовала с ним на самые разные темы, выслушивала его признания в любви, что-то отвечала, высказывала суждения по самым разным вопросам, которые интересовали его величество. Здесь почти ничего не изменилось со времени жизни в Павловске. Только прогулки стали короче и проходили уже не в обширном и пустынном Павловском парке, а в маленьком Летнем саду, где было довольно много гуляющих. Из-за этого обилия людей, которые внимательно разглядывали ее, идущую под руку с государем, эти прогулки стали ей в тягость. Она бы их с охотой прекратила, но Павел неукоснительно требовал, чтобы прогулки продолжались — он считал, что они полезны для здоровья, и вообще это было частью его культа природы.
Все это, повторимся, происходило в одном мире. А в другом — она напряженно вспоминала минуты, проведенные рядом с красавцем-князем, слова, которые были между ними сказаны. Казалось бы, ничего значительного тогда не было произнесено, однако ей казалось иначе. Она наделяла каждое сказанное им слово особым смыслом, думала о его значении. А еще она придумывала продолжение этого разговора: что мог бы еще сказать он, что бы ответила она…
