— А у меня печенье есть! — с надеждой крикнула мне вслед старушка.
Карман оттягивает новенький экспонат для коллекции; ИЛ не достоин даже того, чтобы я о нем думала. Жизнь снова обрела смысл. Холодно-то как! Где-то рядом должна быть троллейбусная остановка…
Это новый изощренный способ самоубийства — ожидание на остановке. Я тут уже полчаса превращаюсь в сосульку, а троллейбуса все нет. Еще пять минут, и мне придется идти пить чай к незнакомой старушке. Недавно подъезжала маршрутка, но мест в ней было мало. Только я собралась сесть, как откуда ни возьмись выскочил весьма резвый мужичок с палочкой и, растолкав очередь из замерзших пассажиров, занял мое законное место. И для чего ему палочка? Чтобы удобнее было толкаться?
Через час я, кажется, увидела в конце улицы троллейбус. Или это галлюцинация?..
Раньше говорили: «Набились как селедки в бочку». А теперь полный троллейбус больше похож на упаковку замороженной стручковой фасоли. Все пассажиры зеленые от духоты и так закоченели на остановках, что позвякивают, когда сталкиваются.
Отдохнуть дома после тяжелого дня можно даже не надеяться. Это не квартира, а психологический диспансер. Пациентов прибавилось.
Когда я пришла, Тарас пытался накрасить Трюфеля Ликиной губной помадой.
— Тарас, немедленно отпусти собаку! — с порога рявкнула я.
— Немедленно отпусти собаку, — передразнил меня Тарасик. — Он гей и не скрывает своих пристрастий. Смотри, как ему нравится! — Он повернул ко мне Трюфеля с наклеенными ресницами и ярко-красными губами на всю мордочку.
Честно говоря, выглядит это довольно смешно. Да и вряд ли дорогущая Ликина помада опасна для собачьего здоровья.
— Тарасик, а ты не хочешь стать визажистом? — поинтересовалась я. — Будешь красивым девушкам макияж делать…
— Нет уж! Я лучше буду их… — Тут мой сексуально озабоченный братишка продемонстрировал на Трюфеле, что он будет делать с красивыми девушками. Такого унижения пес не выдержал и цапнул его за палец. Тарасик взвыл. На шум прибежала Лика в фартуке и туфлях на шпильке.
— Ну что за противная собака… — Тут она увидела накрашенного Трюфеля и рассмеялась.
Песик растерянно помахал наклеенными ресницами.
— А-а-а! Моя лучшая помада!!!
— Моя лучшая помада! — зарыдал Тарасик, упал на пол и заколотил по нему кулаками.
— Лик, может, он все-таки твой сын? — поинтересовалась я. — Его же в любой театральный вуз без экзаменов возьмут!
— МАМА! — Тарасик на четвереньках подполз к Лике и обнял ее за колени. — Маманя!!!
