-- Гильотина срежет мою голову прежде, нежели я достигну тридцати пяти лет.
Знакомый с бретонским суеверием аббат подыскивал, что бы сказать в утешение, когда кавалер вдруг разразился смехом.
-- А! Я вижу, вы не унываете.
-- Это потому, что я думаю о конце предсказания, которое оставляет мне право власти над своей судьбой!
-- В самом деле?
-- Старуха объявила мне, что я могу избегнуть его и, если и взойду на подмостки, то по собственному своему желанию, для того чтобы на пути к спасению испить чашу бесконечного блаженства.
-- Да это загадка!
-- Да. Но пока мне еще не сняли головы, и, так как я нимало не расположен ломать себе голову, чтоб отгадывать болтовню безумной старухи, возвратимся, аббат, к более важным вещам... к предприятию, которое вы мне назначаете.
-- Так вы решились?
-- Конечно. Кто же эта женщина, которая должна меня обожать?
-- Это любовница Барраса, -- отвечал аббат.
Услышав имя этого могущественного члена Директории, Ивон пристально взглянул на Монтескью и спросил:
-- Вы уверены, что от этой женщины зависит падение Республики и возвращение Людовика XVIII в его королевство?
-- Да, что я вам и докажу.
-- Я вас слушаю.
-- В настоящее время, приняв на себя ответственность за все ошибки своих предшественников и собственных агентов, Директория чувствует презрение и проклятие нации, которая приписывает ей унижение Франции. Наших полномочных безнаказанно умертвили в Раштадте; наши победы в Италии не принесли никаких плодов из-за бездарности Шерера и неудач Шампионнета и Макдональда; Брюн, находящийся в Голландии, скоро покинет страну, если сейчас не получит подкрепления. Но Республика, и без того нуждающаяся в людях и деньгах, не может обеспечить нужды армий, которые нужно содержать в одно и то же время в Голландии, на Дунае, в Пьемонте, Неаполе и Риме. Везде нас теперь отбрасывают и побеждают. Почему? Потому что Директория, завидуя славе и популярности человека, которого она не без причин боится, употребила все средства, чтоб удалить его. Она всем пожертвовала для этой разорительной экспедиции в Египет, которая, Директория знала, была бесполезна, но которую она поощряла, потому что поход увлек Бонапарта в страну, откуда он не должен вернуться. Наполеон внушал страх Директорам, понимавшим, что генерал стремился к иной цели, нежели защищать их подточенную власть.
-- Да это их единственный опасный враг, -- прервал аббата Ивон.
-- И наш тоже, дитя мое. Но поблагодарим эту безмозглую Директорию, которая, в своем страхе, избавила нас от подобного противника, отослав его в Египет, где климат, чума, турки и англичане заставят его сложить свои косточки.
