Эта фраза была: "Я еще вижу его, бегущего в улицу Турнон, как стрела, выпущенная из лука".
"Если по неизвестной мне причине, -- размышлял Пьер, -- мой добрый Бералек бежал к улице Турнон, то я должен следовать той же дорогой".
Шаг за шагом, не торопясь и не оставляя без внимания ни малейшей детали, он спустился к улице Турнон.
"В первые минуты своего бегства Ивон не мог оставить мне путеводных знаков, посмотрим ниже", -- заключил Пьер.
Продолжая идти вперед, граф добрался до перекрестка Бюси. Там он остановился в нерешительности. Из трех дорог, открывшихся ему, направо, налево и прямо, которую должен он выбрать?
-- Что это такое? -- сказал вдруг Кожоль, всмотревшись в глубь улицы Сены и разглядев группу людей, находившихся в шагах тридцати от него.
То были любопытные, которые с испуганными лицами рассматривали лужу крови на мостовой перед фруктовой лавкой и в то же время прислушивались к рассказу человека, стоявшего на пороге своего магазина.
-- Я не слыхал начала ссоры, -- говорил он. -- И уже спал в своей постели, когда меня разбудил выстрел, затем, пять секунд спустя, -- паф! последовал другой. Битва продолжалась, раздавались хриплые бешеные крики, но уже без выстрелов, кто-то, должно быть, налетел на ставни, потому что они трещали под натиском. Потом -- глухой удар, а за ним -- сдавленный крик, и наконец наступила тишина, в которой я различил шепот: "Он умер, совершите над ним обряд одевания". Вы понимаете, каково мне было! Я боялся пикнуть и не выходил из комнаты до тех пор, пока не уверился, что шаги удалились.
-- И тогда вы вышли, чтоб помочь жертве, если бы это понадобилось? -- спросил Пьер, побледнев от волнения.
-- Да, минут через пять я осторожно отворил дверь и увидал в темноте два тела, распростертые перед моей лавочкой... два, это верно. Я собирался уже выйти на улицу, когда услыхал чьи-то глухие шаги. Я поспешил опять захлопнуть дверь и притаился за нею. Незнакомец подошел, остановился на минуту, потом, произнеся "уф" -- восклицание, свойственное человеку, поднимающему тяжесть -- удалился, как мне показалось, ступая тяжелее, чем прежде.
-- Тогда вы вышли второй раз? -- снова спросил Кожоль, с лихорадочным нетерпением ожидая конца рассказа.
-- Нет. Я боялся, чтоб меня не застал какой-нибудь возвратившийся бандит, я дождался рассвета, чтоб отворить дверь. Но на этот раз нашел только один труп и при виде его понял, что значил приказ, отданный шепотом: "Он умер: совершите над ним обряд одевания". Тело было обнажено, и лицо, с которого срезали нос, буквально изрублено ударами кинжала. Родная мать жертвы не узнала бы этого лица, так оно было изуродовано ранами!
