Аббат вскрикнул во второй раз:
-- Молчите, граф!
На этот приказ, отданный дрожащим голосом, Пьер отвечал взрывом смеха и прибавил:
-- Вот, любезный аббат, как я был прав, когда говорил, что ваше великодушие принесет этому рабочему насильственную смерть. Ему, во всяком случае, отрубят голову, если еще прежде он не будет убит своей машиной.
Аббат казался смущенным. Он был погружен в размышления. Совесть, разбуженная словами Кожоля, заговорила в нем. Он спросил глухим голосом:
-- И вы, граф, далеко видите вперед?
-- Потому меня и зовут Собачьим Носом.
-- Но может быть, вы видите слишком далеко!
-- Слишком! Почему?
-- Потому что торжество Бонапарта кажется вам до того прочным, что вы уже не допускаете победы нашего дела.
Голос молодого человека стал вдруг печальным.
-- Верно и то, что я начинаю отчаиваться, господин Монтескью. К чему, в самом деле, послужила та честная кровь, которая вот уж два года как орошает страну шуанов и вандейцев... да кровь и будет еще литься, потому что мир придет не скоро. Я вас спрашиваю, ради чего все это? У приверженцев Бонапарта одна цель, твердая, к которой они идут не спотыкаясь. У нас, напротив, я ничего не вижу, кроме неопределенности, обещаний и неподвижности. Ну, где же эти принцы, о которых вы беспрестанно говорите, что они придут стать в главе нашей партии?.. Нет, господин аббат, в эту минуту нашему делу произнесен приговор. Мы умрем без пользы...
И граф закончил с отчаянием:
-- Мы умрем, спрашивая: те, которые впустую обещали нам, достойны ли нашей преданности?
Эта фраза, в которой звучал голос всех шуанов, болезненно отозвалась в сердце аббата. Он видел упадок духа, явившийся в солдатах, и чувствовал, что виновник этого упадка -- он, вождь партии, не смогший ни в ком из принцев возбудить мужества явиться и стать предводителем людей, беззаветно жертвовавших собой во имя торжества прав этих принцев.
Скрывая свое волнение, аббат произнес тихо:
-- Не отчаивайтесь же слишком, дитя мое. Ожидание, неопределенность не могут продолжаться дольше, потому что мы уже приближаемся к цели, и в этом нам мешают только некоторые продажные люди.
Пьера озарило одно воспоминание.
-- Ах! Есть один, которого вы можете включить в ваш список! Он поручил мне передать вам, что готов продаться.
-- Кто это?
-- Жозеф Фуше.
-- Он в настоящее время не занимает никакого поста, на котором он мог бы быть нам полезным или вредить нам.
-- Он рассчитывает получить министерство полиции.
