Он пожал широкими, как у деда, плечами:
- В лицо знал, - отозвался медленно, - а кто - нет.
- В лицо ее пол Кромы знает. Ладно, первый Мартин увидел.
- Не обижайтесь, - засопел аптекарь. Нос его всегда отвечал на житейские бури самым неподходящим образом.
- На обиженных воду возят.
- На сердитых, - зубами выдирая из ладони занозу, поправил Андрей. Он сегодня колол дрова для мыльни - вот вам удовольствие.
- Держать взаперти и лицо закрыть.
- Головня под горшком.
- Кумушки изойдутся. Какая в печной трубе застрянет от любопытства.
Ястреб ухмыльнулся. А Сольвега - та вовсе рассмеялась в голос.
- Мужчины! Разума - как в телках! Ты где жену брал? - напустилась она на Ястреба. - В Исанге?
- Или Согдае.
- И с собой оттуда привез. Так и надо из нее шемаханку сделать. Волосы, лицо... - Сольвега закусила краешек рта.
Савва радостно всплеснул ручищами:
- И поярче. Чтобы все видели.
- Радость моя, - ведьма прижала к животу его голову. - Вот и пойдешь с Лэти на торг, у него ума поболе вашего. Дай им денег, - обратилась она к Ястребу. - Сразу можно не платить, только задаток, зато полновесным золотом. Шелков цветных, алтабасу, тасьмы всякой. Надо ж приодеть молодую жену. А то в Кроме они все, как мыши, серые. Дальше...
- У меня снадобья есть, - вставил шельгу аптекарь. - Я когда-то духи готовил и притирания. Пока магистрат указ не издал, за них теперь женщин секут и с мужей и отцов "вину" взымают. Но если не делаю, это не значит, что все забыл.
- Тогда забирай Тильду, как договорились. Пришли с ней, - Сольвега медленно загибала пальцы, - сок тайского ореха, дубовые "яблочки", сурьму... Запомнишь?
Мартин хмыкнул и украдкой вытер свой длинный нос.
Жизнь начиналась веселая. Продавая старушкам светоянник продырявленный и жестер от костоломки и желудочных хворей, вылавливая из пузатой бутыли пиявок для почтенных отцов семейства супротив полнокровия и иных каких томлений, всегда знал сутулый некрасивый Мартин, что время его еще не настало. Заплутало где-то время среди паутины и вереска, среди пыли в пустых зазорах городских башен. Свистит время крыльями ласточек, смеется кукушкой за тинистым Закромным прудом. Толок в ступке зелья, кивал болтливым соседкам, купал недовольную Маруську в настоях полыни - и ждал, ждал... Не минуло, не обошло, как боялся. Не упустить бы теперь, ухватить павлиний хвост, чтобы не убежало водой сквозь пальцы. Не утекло зыбкой радугой, помнящейся только по снам.
