Через некоторое время престарелые воротилы опомнились. Никто не хотел умирать. Бессмертные — в особенности.
Пошли процессы. Приговоры были чудовищными. Поначалу они воспринимались избаловавшимся от гуманизма человечеством как возвращение средневековой жестокости. Саудиты, бывшие согласно всем международным рейтингам самой демократической страной арабского мира, с удовольствием вернулись к четвертованиям, колесованиям и сажанию на кол. И так и остались, кстати, самыми демократичными. Американцы хладнокровно продолжали свои вполне гигиеничные уколы, но почему-то раз за разом препараты для смертельных инъекций стали оказываться просроченными или некачественными, так что казнимые, колотясь в судорогах внутри фиксирующих ремней, заходясь воплями, утопая в собственных нечистотах, помирали сутками, а то и дольше. Европейцы перестали ставить в одиночные камеры игровые приставки и отрубали там Интернет. Наши тоже не отставали — на свой простецкий, московитский манер... Хозяева денег давали своей молодежи наглядный окорот, иначе было просто нельзя. Ведь страшно стало жить.
Убийства сделались редкостью, но прогресс не остановишь. И вот уже маститые врачи, лауреаты всех на свете премий, на потребу наследникам и в несомненном расчете на долю изобрели новое психическое расстройство — секторальную деменцию.
Мол, старикан вроде бы и нормальный, соображает, как и год назад, и два, и три, и читает, и даты помнит, и в отчетности разбирается — а вот собственностью управлять уже не может. Именно в этом секторе деятельности у него мозги как раз и отказали. Стало быть, пора по суду отбирать право финансовой подписи.
Как инкубаторные принялись плодиться лойеры, которые на основании самых незначительных оговорок и описок могли как дважды два доказать, что пациент секторально недееспособен.
В ответ, естественно, начали плодиться лойеры, которые на основании тех же самых медицинских показателей могли как дважды два доказать, что пациент вполне дееспособен.
Слушать их словесные дуэли в судах было одно удовольствие. Поэмы. Доходы и тех, и других росли соответственно. Лойерам тоже хотелось жить вечно. И, разумеется, комфортно. Потребление било рекорды, экономические показатели распухали, как на дрожжах. ВВП зашкаливал повсеместно. Смертным, правда, почти ничего не доставалось. У них-то доходы не росли. Яркими упаковками были завалены все шопы, бутики и прочие лабазы, приходи, покупай. Только не на что. С каждой распродажи по больницам развозили десятки искалеченных.
