Дед Фишка сердито сплюнул. Так вот зачем тут верховые!
Понегодовав про себя, старик, сердито косясь в сторону холмика, спросил:
- Много они там сынки, нахапали-то?
- Да есть, дедушка. Коров одних, кажись, штук двадцать, да семь коней, привязанных к берёзкам, стоят,-проговорил Агапка.
- И Каурка наш там же стоит. Увидел меня-заржал, будто заплакал,- чуть не плача, сказал Никитка.
- А как же, сынок! Он, Каурка-то, хоть и животина, а чует, нычить, что к плохим людям попал,-вставил дед Фишка, закладывая в трубку щепотку табаку.-Ну, а солдаты-то не допытывали вас, зачем вы тут ходите?-спросил он.
- Один всё выспрашивал, далеко ли отсюда прямиком до городского тракта…
Дед Фишка вскочил с пенька, на котором сидел.
- Так, говоришь, сынок, про тракт спрашивал?
- Допытывал, как да что. А потом говорит: «Ну, теперь проваливайте»,- закончил Агапка и рассмеялся звонким, довольным смешком.
Но деду Фишке было не до смеха. Расспросы солдат о прямой дороге на городской тракт раскрывали кое-какие планы штабс-капитана Ерунды. По-видимому, опасаясь народного гнева, он решил перегнать скот полями, минуя село.
Попыхивая трубкой, дед Фишка на несколько шагов отделился от ребятишек и, закинув руки за спину, остановился в раздумье.
- Пожалуй, к дому надо поворачивать,- проговорил он после минутного молчания.-А то, как бы дождик нас не прихватил.
Ребятишки не стали перечить. Им тоже хотелось попасть скорее в село и похвастаться перед товарищами. Но вместе они не прошли и одной версты.
В лиственничном логу дед Фишка сказал:- Ну, теперь, сынки, сами дорогу найдёте. А я заверну тут недалеко за берёстой, на одёжки к туескам ещё летом надрал.- И он скрылся в лесу.
Обогнув кедровник, которым опять владели Юткины и Штычков, дед Фишка вошёл в буераки.
Место это было лесистое, изрезанное глубокими песчаными рвами. Но и тут дед Фишка знал всё, как у себя на дворе.
Взойдя на один пригорок, он остановился, прислушался и защёлкал по-дроздиному. В ту же минуту из-под корней большого кедра показалась голова Матвея. Дед Фишка улыбнулся племяннику, сказал:
- С вестями, Матюша!
Матвей выбрался наверх, и они уселись под развесистыми сучьями кедра.
Из глубоких ям и крутых обрывов к ним на пригорок поползли мужики.
Это были погорельцы, «крестники штабс-капитана Ерунды», как в шутку назвал их Матвей.
Мужики окружили деда Фишку, слушали его с нахмуренными, злыми лицами.
Ещё утром они мало верили Матвею, когда он говорил, что жизнь всё равно заставит их взяться за ружья. К его предложению начать налёты на белых мужики отнеслись сдержанно и, если не удавалось отмолчаться, твердили: «Погоди, Захарыч, может, Ерунда сам отсюда уберётся».
