- Н-нет.
- Сегодня воскресенье, девица Донцова приходила к исповеди в церковь Огненностолпия. Я там служу.
Ясь помнил эту церковь, заходил в нее с Родой несколько раз, и покупал свечи для тети Этель, когда та просила. Когда-то, тысячу лет тому, это была церковь Кораблей... Одинокий Боже, о чем он думает. Ходила к исповеди значит..!
- Ведь девица Донцова предлагала исповедаться и тебе. А ты сказал, что сходишь в капеллу Твиртове. Ты сходил?
- Д-да.
- Зачем ты лжешь мне, мальчик?
- Я... н-не успел. М-меня...
Адам Станислав положил руку на Яськино плечо.
- Ничего страшного. Ты мог бы прийти к исповеди теперь. Ко мне.
Яська дернулся и опрокинул свечу.
В маленькой церкви волнительно пахло воском и ладаном, на дымных столбах лежали солнечные лучи. Ясень хотел преклонить колени перед алтарем - рисунком по мокрой штукатурке во всю стену - Одинокий Бог, то ли возносящийся на огненном столпе, то ли снисходящий на оном к благодарной пастве; но Адам Станислав подтолкнул его к дверце в закристию.
- Девица Донцова призналась мне, что совершила добрый поступок.
Мальчишка оборотил к священнику мокрые глаза:
- Но вы же... обязаны соблюдать тайну исповеди!
- Дитя, не кощунствуй. Это постулат еретической веры. Нашему же Господу должно открывать любое деяние - и благое, и злое. А не узнай я - как бы я мог оказать помощь твоей болящей сестре? Ведь она сильно расшиблась? Может, ей надобен лекарь? И облегчение души, если, по воле Одинокого, она умрет?
Яська вцепился зубами в ладонь.
- Я не прав? - Адам Станислав распахнул окованную медью дверь, и Яська очутился почти в полной темноте. Только некоторое время спустя глаза смогли выхватить углы какой-то мебели, пробивающиеся в щели ставен лучи, неподвижную фигуру в кресле у стола.
- Где... она? - этот голос словно придавил Яську к полу.
- Мальчик нам не доверяет. Я могу его понять.
Худой мужчина в кресле вскинул голову (Яська сумел различить только движение, не черты лица). В ладонях его, сложенных перед грудью, стало разгораться сияние - словно затеплилась свеча, словно он держал пушистый огненный шарик. А в этом шарике... да, в этом шарике проступал, светился серебром кораблик, покачивался на малиновых, как шелк, сотканных из сияния же волнах. Яська задержал дыхание. Это было так невозможно, нелепо, волшебно...
- Я знаю, ей нужна помощь. Помоги.
Слова дались мужчине с трудом, Яська вообще подозревал, что тот не умеет просить - только приказывать.
