Он хватал губами этот ржавый снег, в горле першило. Даг закашлялся. Надсадно, как чахоточный, и вместе с этим кашлем наконец вылилось все. Весь ужас и вся нелепость сегодняшней ночи, когда люди внезапно перестали быть людьми. Когда для расстрела уже не нужно доказательств, достаточно одного подозрения. И стало вдруг ясно, что Вторжение, которого ждал и боялся Роханский Всадник, уже произошло. А они, умудренные опытом недавней войны Создатели, Мастера и Магистры, не смогли понять, что Вторжение -- это не рота пехотинцев и не осназ на броневиках (хотя, конечно, бывает и такое), а вот эта самая каша в голове... Оно конечно, _homo homini lupus..._ и все такое, но волки, как правило, страдают если не милосердием, так рациональностью поступков.
Он сидел и смотрел в черное, без звезд, небо. В горле стоял удушливый ком, и кружилась голова. Как будто в него с размаху залепили крепко скатанным грязным снежком, а он не успел увернуться.
... С другой стороны, а чего они ждали? Что их будут носить на руках и дарить по утрам эдельвейсы?! Миры не сочетаются друг с другом, как детали мозаики, и если с материальной культурой еще туда-сюда, то примерить на себя чужую ментальность не всегда приятно. Чаще всего она жмет у горла, и, когда сбрасываешь с себя чужое платье, на шее отчетливо черным -- странгуляционные полосы. Вот так вот. И получается, что Алиса где-то очень права в своем вето, не успевшем пока стать законом. Потому что создавать такое -- это все равно что себе самому мылить веревку. Ох, как же здорово они наловчились это делать...
Даг набил снегом оставленный Хальком платок и вернулся вниз, на мгновение задержавшись у ската крыши. Отсюда, по прихоти извращенного Вторжением восприятия, сидящие в овраге магистры рисовались, как на ладони. Даг разглядел Яррана в бесформенном балахоне плаща, похожего на оглоблю в кирасе Канцлера, кого-то еще -- и государыню, стоящую чуть поодаль, в тени, на плотно утоптанном пятачке под трухлявым ясенем. Они все о чем-то спорили, но слов было не расслышать. Даг посетовал на судьбину и вернулся вниз.
А я был не один, и все равно ничего не смог.
Вражды не одолел, не смял границ, не сломал плотин...
Сперва Дагу показалось, он слышит бред. Но Хальк глядел ему в лицо ясными глазами. Такими ясными, что Дагу сделалось неловко.
-- Я принес тебе снегу, -- сказал он.
-- Спасибо. Я всегда знал, что будет кому подать напиться.
-- Ты что, помирать собрался? -- с тихим ужасом выговорил Даг.
