Над третьим этажом была «мансарда», где располагались концертные залы, видеоклубы и пр., окруженная парком с серебристо-серыми деревьями и свежей темно-зеленой травой. На дисколете имелся и «подвал», где размещались дискодром, «кухня» и «машинное отделение».
Диаметр космического корабля был более шести километров (о сантиметрах спорить не будем).
Как сами понимаете, братья-земляне, я вынужден приспосабливать свой язык к нашим земным представлениям и понятиям, так что неточности неизбежны. Таким же образом поступали и жители дисколета, когда нужно было объяснить что-нибудь мне. Например, «секл» у них одновременно означал и директор, и академик, и командир, и мудрец, но они не могли найти этому более удачного определения, чем «ректор», который в наших представлениях вызывает образ старого ссутулившегося мужчины, в черной мантии и смешной шапочке…
Но продолжим наш рассказ.
Пройдя шагов пятьдесят, мои спутники остановились перед одним из маленьких цилиндрических зданий. Йер Коли сказала: — Вот наш дом, Луи Гиле. И ваш…
Мне сразу понравился мой будущий дом. Он был розового цвета и, следовательно, должен был обеспечить мне хорошее настроение.
Розовым был и кустарник в садике перед домом. Йер Коли, как хозяйка, пошла вперед, а Бен Коли последовал за мной. С удивлением я увидел, что калитка, да и входная дверь дома сами открываются перед нами. Это было особенностью здешних жилищ — все двери сами открывались, едва кто-то приближался к ним на два-три шага. Эти существа не знали, что такое ключи и замки, и каждый мог прийти в гости в любое время суток — у них не было ни страха, ни тайн друг от друга. Странно, не правда ли?
Мы вошли в здание. Несколько ступенек привели нас на небольшую круглую площадку. Три двери открылись одновременно в круглых стенах. Я успел увидеть, что две комнаты были абсолютно пустые: мебель или скрывалась в стенах, или была невидима, как на маленьком дисколете, на котором мы сюда прилетели. Бен Коли пробулькал что-то горлом, заметив мое замешательство (бульканье с закрытым ртом и неподвижным лицом и в самом деле заменяло смех этим существам — это было единственно неприятным в их поведении), и указал мне на третью дверь.
Я перешагнул порог и остолбенел. Не только потому, что эта комната была обставлена совсем материальными и видимыми предметами: кроватью, стульями, письменным столом в стиле Нерона II, то есть массивным, с толстыми ножками, огромным ножом для разрезания бумаги и боксерскими перчатками, лежащими возле ножа — но и потому что… господи помилуй! Здесь был и мой столик в стиле сецессион с пишущей машинкой и двумя изгрызенными карандашами.
