Зимин зло глянул на суетящегося Шумова.
— Буду любезен. Начнем с камбуза. Обед не предлагаю. Он не отличается изысканностью.
— Кстати об обеде! — воскликнул Шумов. — После осмотра ролкера предлагаю нам всем отправиться в «Портъ Артуръ». Пообедаем и обсудим предварительно… Как вы на это смотрите, госпожа д'Эстен?
— Исключительно положительно, — сдержанно ответила Мари. — Итак, господин Зимин, камбуз.
«Да какого ж черта! Когда это кончится!» — Михаил сдерживался из последних сил.
Пришлось вести их на камбуз, потом показывать каюты экипажа, по дороге показал места отдыха и прочую ерунду.
«Надо только будет серьезно подумать над будущей профессией. Что-то совершенно далекое от моря», — раздраженно думал он.
Резко остановился поперек палубы, по которой они шли к ходовому мостику.
— Госпожа д'Эстен, вы не устали? Может, достаточно на сегодня?
Мари поджала губы, переступила с ноги на ногу, поскольку ступни горели огнем — весь день на каблуках, и спокойно ответила:
— Нет, я не устала, спасибо за заботу. Но, я думаю, в самом деле, можно завершать. Я увидела то, что хотела. Благодарю вас за экскурсию и за терпение, — она обернулась к Шумову: — Признаться, теперь я вижу, что нам есть, что обсуждать.
Шумов понимающе кивнул и проговорил:
— В таком случае едемте! Зимин, собирайтесь, вы с нами.
Зимин поперхнулся вежливым «не сто́ит». Подошел к Шумову и, не особо выбирая выражений, поинтересовался, что, собственно говоря, он забыл в этом треклятом ресторане. На что получил не менее откровенный ответ со всеми подробностями своей великой миссии.
— Черт с вами. Если вам так надо — ждите.
Он развернулся и скорым шагом направился к себе. В ресторан в таком виде точно не заявишься. И все больше и больше думал о Маше. Маленькой змейкой она проникла в его мысли и больше не желала их покидать. И он не знал, что с этим делать.
Вода бежала из крана по ладоням. Холодная-холодная вода. Если включить горячую, то она сама закипит. Нет, лучше эта ледяная струя. Подняла глаза к зеркалу. Чужие какие-то глаза, почти незнакомые.
Когда она поняла, что он за ней не приедет? Кажется, примерно через месяц, после того, как отец забрал ее с лайнера. Мари отчетливо помнила этот момент. Она поливала цветы на балконе своей комнаты и вдруг подумала, что нет смысла ждать. Рейс завершен, и если бы Миша хотел, он бы давно был в Гамбурге. Значит, не хотел. Осознание этого резко захватило ее всю. До такой степени захватило, что она не могла разобрать, есть ли хоть какая-то часть ее тела, которой не больно. Потом села в плетеное кресло, стоявшее там же. На балкончике. И не помнила, сколько просидела в нем. Позднее вошла фройляйн Зутер и укрыла ее, спящую, пледом.
