— Уже строишь планы? Очень хорошо!
Зимин сел в кресло напротив нее.
— Иди ко мне! — протянул он к ней ладонь.
И она шагнула к нему, изловчившись сразу устроиться на его коленях, оплетя руками его шею и прижавшись щекой к щеке.
— Пришла, — шепнула она и засмеялась. — Ты сегодня останешься? Или служба?
— Останусь, — Михаил поцеловал ее. Долго, нежно. — Но в три заорет мой будильник. Вахта.
И он вопросительно посмотрел на Машу.
— Пусть хоть всю жизнь орет, — пробормотала Мари и потерлась носом об его нос, — я даже научусь вставать с тобой.
Засыпая, она думала о том, как удачно, что кроме старшего помощника капитана господина Зимина, никто на лайнере не говорил по-немецки. А когда проснулась, Миша уже ушел.
«Какой все-таки тихий у тебя будильник», — подумала она, потягиваясь на постели.
Это было последнее утро, когда Мари была уверена, что обязательно еще его увидит.
Из-за разыгравшегося шторма в Гавр пришли с опозданием. Долгов все же умудрился героически простудить свою морскую душу во время спасения утопающих. И вместо того, чтобы после вахты идти к Мари, Зимин был вынужден тащиться в управление порта.
Естественно, там он потратил значительно больше времени, чем надеялся.
И естественно, торопился обратно, обнаружив, что такое качество, как терпение, ему совсем не свойственно, когда речь заходит о некой госпоже д'Эстен.
Заскочив на мостик, Михаил неожиданно для себя увидел Долгова. Подозрительно довольного.
— О! А ты какого здесь? Тебе же, вроде, болеть приказано? — рассмеялся старпом.
Капитан усмехнулся — вид у него тот еще был. Никогда не купайтесь в шторм, господа!
— Да так, — загадочно улыбаясь, проговорил капитан, — кажется, женюсь. Какая простуда! Ты как?
Зимин удивленно замолчал. Долгов — женится! Это восьмое чудо света, не иначе.
Когда способность говорить вернулась, Михаил сказал:
— Да я тоже… женюсь. Без кажется.
Долгов присвистнул.
— Че? Охомутали, да? — засмеялся он. — Устроим двойную свадьбу. А я хотел тебя в свидетели позвать. Черт, Зима, ну ты-то догадывался стопудово! А твоя — кто?
— Что-то вроде того, охомутали, — расплылся в улыбке Михаил. — Вот перестанешь бациллы разбрасывать — я вас познакомлю.
— До чего ж ты мутный, Зимин! Темнишь, темнишь… Не боись, не отобью я твою Джульетту.
— У тебя и не получится отбить, — Зимин улыбался. Уж что-что, а в Маше он был уверен.
Долгов подошел к окну и посмотрел на берег. Туда, где в порту сновали люди.
— Кстати, помнишь нашу странную пассажирку? Ну, ту, дочку господина Дарта?
